Введение

За последние 200 лет человечество совершило существенный скачок в науке и технике. Автомобиль, метро и авиация ускорили перемещение, конвейер ускорил производство, компьютер – вычисления. Можно заметить устойчивый тренд на автоматизацию производственных процессов и замещение труда капиталом. Так, за счет использования манипуляторов заводам удалось сократить рабочие места.

Но верхом автоматизации будет являться полная роботизация производственных процессов. Производство станет исключительно капиталоемким. Начиная с промышленной революции начался тренд на увеличение капиталоемкости. Об этом говорят и данные: с 1890 по 2022 год она выросла в 29 раз.1

Исходя из того, к чему человечество стремится, можно сделать вывод, что тотальная роботизация производства – это вопрос времени. По данным Youth in Policy Univercity2, это может случиться уже в ближайшие 120 лет, а по отчету компании Nelson3, около 42% профессий будут в какой-то мере заменены искусственным интеллектом уже к 2030 году.

Некоторые исследователи данного вопроса4 неоднократно приводили аргумент, что машины не заменят людей хотя бы по причине того, что ранее уже были технологические революции, в результате которых хоть и действительно были массовые сокращения рабочих мест, но в то же время рождались и новые профессии. Например, когда появились электрические фонари, полностью вытеснив своих собратьев, работающих от огня, исчезли и фонарщики, зажигавшие и гасившие их. Но в то же время появились электрики, занимавшиеся смежной деятельностью уже в новых реалиях. Поэтому катастрофических проблем с безработицей в такие моменты не возникало.

Однако в случае с тотальной роботизацией сценарий появления новых профессий, которые позволят сохранить рабочие места, менее вероятен. Во-первых, потому что если роботы смогут заменить большую часть профессий, которые существуют сейчас, то вполне возможно будет создать машину, которая сможет справляться и с вызовами будущего. Более того, изначально будет предполагаться, что с появлением какого-то нового рода деятельности, будет создаваться и робот, специально заточенный под эту деятельность.

Но в этом случае человечество неизбежно столкнется с вопросом безработицы – если работу будут выполнять роботы, то что будут делать люди, которые станут замещены роботами? Мир должен будет измениться. Экономика перестроится. И целью этой работы является выявление и построение новых наиболее вероятных моделей экономики. Чтобы добиться этих целей, в ходе работы будут решены следующие задачи:

• Качественный прогноз изменения ключевых показателей при неизменной модели экономики
• Создание альтернативных моделей, основанных на улучшении экономических показателей
• Прогноз ключевых показателей при альтернативных моделях экономики
• Сравнение результатов и заключение выводов относительно вероятности появления модели в той или иной стране и ее эффективности.

Основные экономические показатели, которые изменятся в эру робономики – это, конечно же, предельный продукт капитала и темпы роста ВВП.

В экономике статуса кво функция ВВП зависит от капитала, труда и научно-технического прогресса, соответственно, изменение ВВП зависит от предельных продуктов вышеописанных параметров:

dY(A, K, L) = MPAdA + MPKdK + MPLdL,

где Y есть функция ВВП, А – уровень научно-технического прогресса, К – запас капитала, L – число рабочих, MPA, MPK, MPL – предельные продукты соответствующих параметров.

Применение роботов должно не только заменить труд рабочих, но и увеличить предельную производительность этого труда. То есть предельный продукт «труда» роботов

МРR > MPL

Робот в производстве числится как элемент капитала фирмы, значит, при использовании роботов увеличивается предельный продукт капитала.

Рост предельного продукта капитала, в свою очередь, неизменно ведет к увеличению темпов роста ВВП.

Значит, замена труда рабочих обязательно приведет к увеличению производства, что, несомненно, ведет к росту национального благосостояния.

Следующий экономический показатель, который изменится в случае робономики – это занятость.

Учитывая, что труд людей совсем не используется фирмами, безработица значительно возрастет. Большая часть населения стран, перешедших на робономику, останется без работы. Более того, произойдет рост именно естественной безработицы, вызванной структурным сдвигом экономики. Увеличится  безработица в стационарном состоянии.

Следовательно, должен увеличиться и такой показатель, как уровень неравенства по доходам внутри страны. У тех, кто остался без работы, серьезно понизились доходы, а у владельцев производства они серьезно повысились.

Также в следствие снижения доходов уменьшится и потребление домохозяйств .

А негативные последствия в качестве жизни граждан вызывает прежде всего уменьшение потребления и увеличение неравенства. Именно поэтому задача новой модели экономики – снизить неравенство и повысить потребление домохозяйств как минимум до уровня в экономиках статуса кво и при этом не ухудшить производительность фирм по отношению к статусу кво. 

 

 

Возможные модели робономик

Предпосылки

Переходя к моделям робономик, необходимо четко очертить рамки, в которых они будут работать.

В первую очередь, роботы могут целиком выполнять любые функции во всех сферах, кроме менеджмента, науки, религии и высшей власти. Компаниями по-прежнему управляют люди, открытия совершают люди и управляют непосредственно государством тоже люди.

Во-вторых, компании используют в производстве исключительно труд роботов.

В-третьих, основная доля (>60%) граждан является безработными.

Теперь необходимо перейти непосредственно к мерам, которые могут быть предприняты государством для снижения неравенства.

Некоторые исследователи5 предрекают появление универсального базового дохода (УБД) для граждан, который позволит им жить полноценной жизнью, тем самым снижая уровень неравенства.  

Основываясь на концепции универсального базового дохода, есть смысл рассмотреть 3 модели: смешанная экономика с высокими налогами (>30%), командная экономика с УБД и командная экономика с УБД, распределенным равномерно.

Рассмотрим первую модель. Ее особенность заключается в том, что УБД формируется из собранных налогов:

УБД = aT, где Т – сумма собранных налогов, 0 < a < 1.

Т = tY, t – ставка налога.

N – население страны

u – доля безработных, доход безработных пропорционален УБД.

e – доля занятых, e << u.

Pr – прибыль, доход занятых пропорционален прибыли производства.

Pr = (1-t)Y

Доход безработного Iu =

Доход занятого Ie =

Коэффициент неравенства между ними:

=    =

Именно в это число раз доход среднестатистического занятого будет больше дохода среднестатистического безработного.

Например, если будет 80%  безработных, ставка налога 30% и 70% налоговых отчислений идет на УБД, коэффициент неравенства будет 0.8*0.6/(0.2*0.3*0.7)=11,4. Аналогичный показатель в США составил 15 в 2009 году6.

Таким образом,  модель не только не увеличивает неравенство, но и уменьшает его.

Главным недостатком такой модели является необходимость поддерживать высокие налоги, что может идти вразрез с интересами компаний.

Такая экономическая система может появиться в западных странах с очень крупными IT-компаниями, которым не страшны макроэкономические изменения, такие как США или в странах, которые уже адаптировались к высоким налогам, например, Швеция или Дания.

Проблему высоких налогов решает вторая модель – при которой все фирмы являются государственными. Тогда между государством и компаниями конфликт интересов не произойдет, а показатели неравенства и производства должны будут остаться на таком же уровне, что и при смешанной модели.

Недостаток второй модели – это отсутствие свободы у фирм и их зависимость от государства. Поскольку все они принадлежат государству, они будут слишком зависимы от него, что, несомненно, скажется на гибкости действий менеджмента.

Такая модель может появиться в странах, в которых традиционно преобладают коммунистические идеи, например, в Северной Корее.

При третьей модели УБД распределяется равномерно между всеми гражданами. Именно такая модель была предложена специалистами из forklog5.  Такая альтернатива гарантирует абсолютное материальное равенство, о котором так долго мечтали философы и экономисты.

Однако при таком сценарии существует вероятность, что занятые люди потеряют мотивацию работать: они получают столько же, сколько безработные, но при больших усилиях. Существует мнение, что в такой ситуации деньги вообще должны перестать быть мотиватором, а вместо них побуждать работать будет само удовольствие от работы. Причем модель  равномерного распределения УБД становится актуальной именно при таком условии. Ведь при классических экономических предпосылках, которые гласят, что индивид максимизирует свое потребление и минимизирует свои усилия, такая модель невозможна. Для ее работы нужен серьезный сдвиг в ценностях.

Тем не менее, такой сценарий вероятен для стран с традиционно высоким уровнем жизни и низким уровнем неравенства, таких как страны Скандинавии, поскольку при таком раскладе более развита культура работы ради самореализации, а не ради денег.

В этой части были рассмотрены сценарии для развитых стран, которые могут совершить роботическую трансформацию экономики. Однако страны, отстающие по научно-техническому развитию, еще сильнее отстанут после трансформации лидирующих экономик. К примеру, Центральная Африка, в которой занятость во многом определялась присутствием транснациональных корпораций, окажется в плачевном положении, если ей не будет оказана соответствующая помощь – как финансовая, так и в стратегическом планировании.

Несмотря на обилие вызовов, которые робономика бросает человечеству, можно точно сказать, какие большие она может дать преимущества: колоссальное повышение производительности и громадный толчок роста мировой экономики, а также снижение неравенства внутри стран, перешедших на робономику, что может показаться удивительным, ведь первоначально предполагалось, что тотальная автоматизация приведет к самому драматическому скачку неравенства.

Роботическая трансформация происходит, на самом деле, уже сейчас. И человечеству нужен ориентир, куда же оно придет. Ценность данной работы состоит именно в том, чтобы дать понять каждому, кто ее читает – политику, менеджеру или финансисту, то, что может ждать экономику в будущем.