«По–видимому, законы природы таковы, что человек в конечном счете стремится не столько к самим восприятиям, сколько к переработке этих восприятий, стремится услаждать не столько элементарные органы чувств, сколько свой главный воспринимающий орган – мозг».

«Полдень, 22 век» А. и Б. Стругацкие

 

«14 апреля 2023 года Европейским космическим агентством была запущена межпланетная станция JUICE для изучения системы Юпитера и его спутников на предмет наличия подповерхностных океанов, составления топографических, геологических, физических свойств и данных. По сравнению с Europa Clipper, JUICE первым достигнет системы Юпитера и доставит данные на землю. Однако ЕС нацелена на Европу, на то, что JUICE изучает лишь «поверхностно» …

17 октября 2024 года в США состоялся запуск Europa Clipper, прошедший без неполадок. В 2030 году автоматическая станция достигла границ Европы и принялась за ее исследование. По ходу миссии на базу было передано около 1 Тбайта информации: фотографии высокого разрешения (по сравнению с фотографиями прочих АС и телескопов на тот момент), сведения о толщине льда и его составе, наличии подповерхностного океана и его солености... К 2032 году эксплуатация АМС была прекращена: обнаружились неоднократные сбои систем и повреждения некоторых блоков с дисками, информация с которых могла бы существенно помочь в синхронизации с остальными показателями. На работоспособность ЕС также в значительной мере влиял радиационный фон, защиты от которого оказалось недостаточно. Ученые потеряли связь со станцией, так и не уничтожив ее. Данные проливали свет на природу Европы, многое подтверждая, но для заключения некоторых выводов их было недостаточно.

… Повторные запуски АМС планировались к 2037 и 2042 годам, однако политические и экономические трудности научных сообществ и стран заставляли откладывать проекты на неопределенные сроки. Пуск одноименного зонда состоялся в 2045 году, спустя десятилетие после завершения миссии JUICE и ЕС, однако связь со станцией была потеряна в районе Марса…

… 12 апреля 2091 года на космодроме Байконур–2 состоялся пуск АМС Europa Explorer. Это была усовершенствованная модель своего прототипа, некогда «однофамильца», которую оснащали: высокотехнологичные камеры, батареи, информационные блоки, защита от «опасных зон космического пространства». К 2095 году станция, миновав остовы предыдущих покорителей спутника, прибыла на орбиту Европы и провела ряд детальных исследований, которых недоставало для разгадки тайны инопланетной жизни. К 2097 объем данных составил около 3,5 Тбайт. Кроме того, к 2100 году АМС должна вернуться на Землю с образцами материалов, добытых с поверхности Европы…»

– Вот, на что способно человечество, – заключил человек в белом халате, прочитав вслух некоторые отрывки из межинститутского издательства «Галактический вестник».

Этим человеком был Константин Валентинович, ученый–астробиолог, занимавший важное место в Общенациональном астрономическом альянсе и примыкавших к нему астрономических институтах. Он слыл за беспринципного, но преданного своему делу человека.

Рядом с ним, погруженный в собственные думы, сидел, облокотившись на ручку кресла из синего кожзама, его коллега по работе – Герман Владимирович, тоже ученый-астробиолог. Он был очень уважаем в узких кругах, в отличие от Константина Валентиновича. Про него знали обратное: принципиальный, честный и скромный, но усердный в отношении науки человек. Абсолютно не схожие меж собой, по-своему уверенные в науке и ее власти, эти люди работали над одним проектом – изучением данных с Europa Explorer.

– Человечество на многое способно, – как-то растерянно ответил Герман, глядя в пол. В его голове смешивались тысячи мыслей; одновременно хотелось и возразить коллеге, и оставить без ответа его суждение.

– Вы верно выразились, Герман Владимирович. «Человечество на многое способно», именно поэтому оно решило бросить вызов природе и ее законам, законам морали и веры, и взяться за покорение космоса. Так говорят… некоторые люди, уверенные, кажется, в том, что мы «варвары», разрушающие эту неизведанную для нас среду, – говорил Константин Валентинович, медленно расхаживая по лаборатории в такт своим словам. – Да ей миллионы и миллиарды лет, наше влияние на нее ничтожно, оно себя изживет, как и мы себя когда-нибудь. Так что рано или поздно кому-то все равно придется врываться в это опасное и неизведанное пространство. А мы, предупреждая такие порывы, к тому времени добудем столько знаний и материала, что потомкам останется только придумать третью космическую для полета на какую-нибудь экзопланету, чтоб лучшие годы не тратить на лицезрение эфира и опасения за свою жизнь от неизвестности… Вот ведь мечтали люди в каком-нибудь двадцатом веке о жизни на Марсе или Венере, придумывали гуманоидов и технические поселения, слагая сказки и создавая иллюстрации. Мы в своем двадцать втором веке планируем заселять этот самый Марс, открываем пути на Европу и прочие спутники и планеты, доказывая, что жизнь там есть. А ведь она есть, Герман Владимирович. А в двадцать четвертом веке люди полетят основывать колонии в космосе, используя ту информацию, которую мы добываем столь нелегким трудом. То, над чем мы с вами работаем – огромный шаг не только для Альянса, но для всего человечества…

– Да… – протянул ученый, слушая рассуждения коллеги, – люди часто мечтают... Да, было, что в двадцатом веке мечтали о жизни на Марсе. А в двадцать первом эти мечты разбивали суровыми фактами: жизнь на Марсе непригодна для человека ввиду неблагоприятных условий – радиация там, сила тяжести иная, отсутствует атмосфера, условия непригодны для колонизации… И ведь не отчаивались люди и каждый день почти открывали новые планеты и звезды и просчитывали расстояние до пригодных для жизни экзопланет… Только я всегда с некоторым непониманием относился к таким порывам – зачем они человечеству? Что толку с того, что на таком-то расстоянии на планете с непонятной аббревиатурой есть атмосфера из азота и кислорода? Нам до Проксимы Центавры лететь пришлось бы несколько тысяч лет, а ведь до нее всего четыре и два световых года! А вы про сотни и тысячи световых лет говорите…  Эх!

Герман устало вздохнул и неохотно поднялся с кресла, пробираясь по заставленной различным оборудованиям лаборатории к столу с журналами и реактивами.

– Знаете, Герман Владимирович, я очень хочу вам возразить, – сказал Константин Валентинович.

– Я знаю. Я в этом не сомневаюсь. Но не поймите меня неправильно, – оглядываясь из-за плеча, говорил ученый. – Я не против того, чтобы человечество развивалось. Я против того, чтобы оно слишком было уверено в своих силах. Зачем ему планеты и спутники? Лучше бы оно о своей Земле позаботилось…

– Ну, не нам с вами решать, кто на что горазд. О Земле заботятся с незапамятных времен, этим же пусть занимаются активисты, а наше предназначение – иное.

– Именно. Если вы не забыли, – потряс астробиолог пробиркой перед лицом, наблюдая за мутным осадком.

– Не забыл, – нервно выдохнул Константин Валентинович, – и не забывал ни на миг. Забудешь тут! Когда вокруг сплошь и рядом наседают с одними и теми же вопросами, когда сидишь которые сутки в ожидании зонда, когда в голове тысячи мыслей, гипотез, формул, теорий, а вокруг – одни планшеты, электроника, склянки, провода…

Тишину кабинета нарушил писк динамика, отчего у обоих ученых дрогнуло сердце. «Оно!» – подумали оба, оборачиваясь на огромную плазменную панель, чертежи с которой сместило оповещение о прибытии АМС на базу.

– Я вас поздравляю, Герман Владимирович.

– И я вас, Константин Валентинович. Но пока они продезинфицируют ее…

И астробиологи, представляя, какой это будет долгий и кропотливый процесс, томно вздохнули в нетерпении и покинули стены лабораторного кабинета.

***

– Послушайте, но это же просто смешно!

Константин Валентинович, сгорбившись возле Чашек Петри, разглядывал в электронные микроскопы их содержимое. Рядом с ним лежали еще несколько Чашек, каждая из которых подвергалась различным испытаниям: холодом, теплом, кислородом и вакуумом.

Прошла неделя после прибытия Europa Explorer на Землю. И всю эту неделю ученый свет работал над расшифровкой и анализом информации, полученной с зонда. Трудились физики, химики, профессора комплементарных наук. Константин Валентинович и Герман Владимирович работали над выявлением жизни.

И выявили. И не только двум астробиологам удалось это доказать, но и другим ученым, которые изучали микробиологические снимки Европы, и тем, кто все еще работал над природой Ганимеда. К большому удивлению, ученый свет обнаружил присутствие на иноземном теле следы… земных тел.

– И все же они не совсем земные, – раздумчиво произнес Герман, глядя на отчеты об исследовании и использованные емкости с материалами спутника. – Да, это те же анаэробные бактерии, но есть что-то в их природе, что меня смущает. Например, они остро реагируют на излучение, свет и тепло, при этом выделяя в незначительном количестве своеобразную «защиту» от воздействия внешней среды. Почти то же самое, что на Земле… Кроме того, я обнаружил следы присутствия других форм жизни: мне попадались какие-то жгутики, видимо, отделенные от своих «хозяев». Это могут быть протисты, либо зоофиты, но вот насчет последних сомневаюсь: они водились бы непосредственно под самим льдом, и для этого потребовались бы роверы и генераторы, а у нас их нет и не появится в ближайшее время.

– Я мог бы еще предположить о существовании эндолитов. Вы верно сказали: природа у них странная.

– Ну, еще бы ей не быть странной. Среда обитания Европы сильно отличается от земной. Потому уклон в развитии у существ будет другой.

– Я вот думаю, – отозвался Константин Валентинович, – что АМС не мешало бы еще захватить данных с каких-нибудь астероидов. Ведь она преодолела не один астероидный пояс. Тех же троянцев, например.

– Не пришлось бы нам потом коня средь них искать… – подметил Герман, неся очередной контейнер с грунтом из холодильника. Константин Валентинович хмурился, сидя над приборами, но затем улыбнулся, оценив каламбур коллеги.

Прошло еще несколько часов кропотливой работы. Время было уже далеко за полночь. Оба ученых работали почти без сна. Так сильно было желание познакомиться с чем-то неизведанным. Так важно было заняться этим делом именно им.

Какое это было предвкушение! Сотню лет земляне следили за Европой, неоднократно пытались подобраться к ней, и вот, когда это случилось, когда зонд окружали тысячи и тысячи журналистов и ученых со всего света, с течением исследований всех постигло такое удивление, что ни с чем нельзя было его сравнить. Мечты человечества о внеземной жизни так поразили их самих, что нельзя было поверить в такую злую шутку. Жизнь есть! Во что же теперь превратится человек, поручившийся за такие ответственные знания?..

Герман и Константин работали строго в масках и перчатках, чтобы не повредить иноземцам. В лабораторной царила абсолютная стерильность, кроме той, что находилась в цинковых ящиках со спутника. Но вдруг Герман почувствовал легкое щекотание на кончиках пальцев. Ученого это смутило. Он повернул кисти рук, осмотрел пальцы, но ничего не заметил. «Нервы, – пришло ему в голову. – Нервы и усталость».

Но когда астробиолог взялся за ведение журнала, поверх его пальцев, спускаясь с карандаша, выползло прозрачное маленькое существо, похожее на сороконожку.

У ученого сердце пропустило один удар. От неожиданности рука его дрогнула, и существо упало на стол, шевеля усиками, при этом ничего не делая.

– Константин Валентинович, – позвал коллегу Герман.

– Да, – сонно отозвался ученый с другого конца лаборатории.

– Скажите, у нас в здании присутствуют ракообразные?

– Нет. И никогда не существовало. Я помню, когда–то давно тут проходила выставка трилобитов, – сказал Константин отвлеченно. – Подождите, к чему вы спросили?

– Подойдите ко мне, – тихо сказал Герман.

Константин Валентинович тихо и осторожно поднялся с кресла и подошел к столу Германа.

На столе, все так же шевеля усиками, миллиметр за миллиметром передвигалось прозрачное существо. Оба ученые смотрели на него так завороженно, что боялись дышать. В неведомом молчании прошла минута.

– Что это? – спросил, наконец, Константин Валентинович. – Это то, о чем я думаю?

– Я не знаю, о чем вы думаете, Константин Валентинович. Я не знаю, о чем думаю я… Оно выползло откуда-то, – растерянно произнес Герман. – Я уронил его. Но оно живое, Ей-богу!

– Я вижу, что живое. Так…

Неожиданное существо, принесенное из другого мира, озадачило ученых. Настолько сильно, что оба растерялись и не знали, что нужно с ним делать.

– Как думаете, на ремипедию похожа? – предположил Герман, глядя на существо.

– Похожа, – согласился Константин. – Но одних «похоже» мало. Надо оперировать и сравнивать с тем, что есть.

– Да вы что! – смущенно выдохнул ученый. – Ее-то – и оперировать? Она у нас одна такая.

– А вы к ней за эти пять минут уже успели привязаться? – недовольно сказал Константин. – Поймите, одна или две, наша задача их исследовать и все данные вносить в отчет, чтобы понять их природу. Вы же не напишете, что ученый, не спавший сутки, нашел прозрачную сороконожку прямиком с Европы.

– Не напишу. Но и сходу резать не буду. Вы забываетесь, Константин Валентинович… Никакая наука не должна упускать из виду такой орган, как душа. Изрежьте и сожгите хоть всех бактерий, но ее вы не найдете, потому что не способны это понять! А нам необходимо видеть не только физическую оболочку…

– Тогда займитесь описанием внешних признаков и ее поведением. А дальше ей займусь я, – сухо и строго заключил Константин Валентинович.

Где-то в коридорах послышались радостные крики других ученых, занимавшихся природой Ганимеда. «Видимо, тоже нашли что-нибудь», – думал Герман, отвлекшись на шум.

Он был человеком уже немолодым. Он всю жизнь посвятил науке и свято верил в нее, как в чудодейственную силу для открытия и познания мира. Он всю жизнь посвятил тому, чтобы быть готовым к встрече с инопланетным миром. Но когда по его руке проползло маленькое, такое беззащитное и необычное существо, вся мотивация препарировать и грубым образом изучать природу у него пропала. Он понимал, что это не то же самое, что разглядывать земные бактерии и ставить инъекции крысам. В области груди он ощутил неприятную тяжесть. Ученый оглядывался на стены, завешанные плакатами, скользил взглядом по широкому столу, заставленному лабораторной техникой и инструментами, глядел в пол и снова на стены – и не находил причину своих сомнений. Он не боялся, не струсил перед неизведанной жизнью. Но в голове упрямо засела мысль о том самом «варварском» покорении пространства, о котором не так давно говорил его коллега.

– Подумать только, уж если некогда вымершие на Земле существа найдены на Европе, что уж говорить про остальное во всем пространстве! – бубнил себе под нос Константин Валентинович, упираясь кулаком в подбородок. – …Наверняка на ее дне водятся более крупные, прогрессивные и разумные существа. Какие-нибудь эукариоты… Может, они еще не развиты и только находятся на стадии развития? А учитывая, на что способен современный человек с эпохой синтетической биологии… Нам ничего не стоит взять в будущем образцы этих ракообразных и подвергнуть их мутации нашим геном! Приручить к нашей среде! Или наоборот – свести нашу среду со средой спутника…

Размышления Константина Валентиновича отвлекли Германа от своей умственно–практической деятельности. Услышав о «мутации» и «приручении» среды, астробиолог невольно нахмурился и отставил стилус планшета в сторону.

– Что вы там такое говорите? – недовольно бросил он в сторону коллеги. Но тот, кажется, не обратил внимания на его замечание.

– …Кто–то придумал бога над нами, и человек подчиняется ему. А мы сами можем стать такими богами для этих созданий. Слышите, Герман Владимирович? – обратился он вдруг к молчавшему ученому, который недовольно следил за ним. – Я хвалю вашу внимательность! Благодаря вам у нас есть в руках живой образец «европейца», с которым мы…

– Нет никаких «мы»! – воскликнул Герман. Злость начинала закипать в его сонном, но не помутненном жаждой власти и славы рассудке. – Что вы говорите, я спрашиваю вас? О каких генах и кодах вы говорите?

– Об обыкновенных, разве вы не понимаете? – удивленно сказал астробиолог. – Если мы с вами не сделаем этого сейчас, то больше нам не представится такой возможности. Не вы ли говорили мне, что сетуете на силы человечества? Теперь у вас есть возможность подкрепить их! Вы же говорили мне, что стоите горой за познание мира!

– Но не таким способом! – вскочил с кресла ученый. – Давно ли человечество во главе с наукой взялось за нарушение Общекосмического кодекса? Простого человеческого кодекса! Я не видел в рапорте задач, которые позволяли бы нам играть в богов для этих существ!

– И зря не видели! Вы – упертый баран, который стоит на страже совести и какой-то романтической науке, которая уверена в том, что все вокруг должно быть в гармонии! С чего вы вообще взяли, что человечество не нуждается в изучении далеких звезд и галактик, что оно не нуждается в изучении этой козявки, что ему претит нарушение порядка, установленного неким собранием, а? – повысил в свою очередь голос Константин Валентинович, подходя вплотную к Герману. – Стали бы вы запрещать младенцу смотреть на окружающий мир и тащить в рот все, что он видит на своем пути? Он познает этот мир, и это естественно! И мы – человечество – познаем этот мир, и это естественно! Оставьте свою святую веру в непорочность науки и человека!

– Если я вижу науку в вашем лице, – задрожал, понизив голос, Герман, – то мне в ней места нет!

В светлом кабинете повисло тяжелое молчание. Константин Валентинович стоял с крепко сжатыми кулаками, грозно сопя. Слова коллеги несколько вывели его из состояние аффекта. Как-никак, Герман был очень уважаемым и опытным человеком. Если бы он ушел из науки… Его знаний сильно не хватало бы.

– Герман Владимирович… Оставьте.

– Не говорите мне ничего, – отвернулся к столу ученый, поникнув подрагивающей от злости и волнения головой. Герман знал, что он бессилен против таких людей и тем более такой веры.

Но не успел астробиолог отойти от одного удара, как его настиг другой: прозрачное существо потемнело и перестало двигать усиками.

– Не вынесло среды, – коротко заключил Константин Валентинович, глядя на «европейца».

«Скорее окружения», – ядовито подумал Герман, сочувствуя этой крохе, которая была похищена с родных просторов и уничтожена злым существом, стоящим выше нее.

«Даже у низшего существа было крохотное подобие сердца. То, чего нет у некоторых людей…»

***

«… в 2100 году состоялось заседание членов Общенационального астрономического альянса, на котором также присутствовали иные лица научной сферы. Конференцию посетили и журналисты «Галактического вестника», «Пространства и времени». С докладом о «существовании внеземной жизни, обнаруженной на спутнике Юпитера» выступал Константин Валентинович … – член ОАА, заместитель руководителя Научно-технологического университета по делам астрономических исследований и явлений. Ученый, с широким спектром полномочий, в полной мере занимавшийся данными Europa Explorer, высказал неоднозначное мнение касательно проводимой операции и выводах, подведенных во время работы над проектом.

«Информация, полученная АМС за 2035 год, ненамного отличалась от 2097. Это, конечно, вызвало ряд некоторых затруднений, но при должном внимании со стороны ученых они были благополучно расшифрованы. Все данные, которые мы имеем на данный момент, абсолютно достоверны: фотографии, анализы… Достоверна гипотеза о том, что на Европе есть жизнь. Гипотеза стала явью.

Жизнь состоит из простейших организмов, большую часть которых составляют анаэробные бактерии. В ледяной коре были обнаружены эндолиты, которые так же, как и зоофиты, могут находиться и на дне подледного океана. Кроме того, в ходе исследования было обнаружено существо. Оно состояло из нескольких ярко выраженных отделов: голова, туловище, заметный ряд органов. Однако неизвестный вид погиб, не выдержав условий земной среды. Не исключено, что они водятся либо в разломах льда, либо под ним…

Определенного решения по изучению и колонизированию Европы принято не было. Некоторые научные сотрудники считают исследования… негуманными и несвоевременными. Предполагается, что человечеству рано выходить на «открытый» контакт со средой и вмешиваться в ее законы. А потому любой проект, направленный на изучение подледного океана и его глубин будет расцениваться как… попытка экспансии. Впрочем, это не мешает в настоящее время заняться разработкой проектов по дальнейшему изучению и сбору ресурсов Европы. Кроме того, на данный момент у землян есть материал, с которым ему предстоит работать еще долгие годы…»