г. Сыктывкар, Республика Коми, научно-фантастическая работа,

II место в номинации «Искусственный интеллект и когнитивные технологии»

---

I

Будучи ещё совсем ребёнком, я нередко задумывался о том, почему из всех существующих в нашем мире наук мой отец отдавал предпочтение именно физике. Ему не просто нравилась эта область знаний, он жил физикой, отдавая ей львиную долю своего времени.  Конечно, я никогда не оспаривал её роль и значение в жизни каждого человека, однако моё сердце долгое время оставалось безразличным к тому миру многочисленных формул и экспериментов, которому отец посвящал себя без остатка. Физика прельщала его многосторонний ум огромным количеством вариаций того, как устроен наш мир. «Это не просто наука, — любил повторять мой отец подобно любому учёному, страстно увлечённому своим делом. — Это наша жизнь во всём своём многообразии. Стоит лишь задуматься о том, какую сложную систему представляет из себя наше существование и как многогранны механизмы самых обыденных вещей… Разве мы не должны знать принципы тех процессов, с которыми сталкиваемся ежедневно?» Но ни искренняя любовь отца к физике, ни его красноречивые и порой напыщенные речи, наполненные восторгом и толикой упоения, не были способны переубедить меня. Как бы не пытался человек изменить своё отношение к чему-либо, поддаваясь влиянию близких, все тщетно, если душа действительно не лежит к делу. Так было в моём случае. Можно назвать это невезением (по крайней мере, так полагал мой отец), но я уродился более романтичной натурой, а потому излишней привязанности к цифрам и точным данным за мной не наблюдалось.

Гораздо ближе для меня было учение, которому, вопреки воле отца, посвятила себя моя старшая сестра Маргарет – сомнология. Несмотря на то, что наукой её официально признали ещё в 2067 году, многие учёные и по сей день относились к ней пренебрежительно, не ставя вровень с остальными науками. Мой отец был в их числе, а выбор Маргарет – изучение именно этой сферы – лишь усилил его неприязнь. Их отношения заметно ухудшились с тех пор, как Маргарет осмелилась заявить, что собирается учиться на сомнолога. Гордость за свою одарённую дочь сменилась разочарованием и обидой: пусть оно и глупо, но даже спустя годы обучения сестры отец так и не сумел простить ей этого. Закончив один из лучших университетов Хельсинки ещё в 2095 году, Маргарет ожидала от своего возвращения домой примирения и принятия её выбора. Но в тот день, когда моя сестра появилась на пороге нашего дома со счастливой улыбкой, вызванной долгожданной встречей с семьей, отец поприветствовал её крайне сухо и сразу же удалился в свой кабинет, словно не он видел свою дочь впервые за несколько лет. От моей радости её приезду было мало толка: улыбка исчезла с вмиг помрачневшего лица и сменилась холодным оскалом. Маргарет открыто насмехалась над упрямством отца, но и сама, унаследовав эту черту, впоследствии больше не предпринимала попыток помириться. Не сказать, что они совсем не общались и старались избегать друг друга при каждом удобном случае, но я чувствовал отчуждённость между двумя самыми близкими мне людьми, что очень меня огорчало. Сомнология зачастую отрицала те законы, на которые опиралась физика, ведь подсознание человека уникально и не поддается влиянию нашего мира. Я был уверен в том, что не существует точек соприкосновения между практически противоположными друг другу науками, а потому воцарившемуся разладу в моей семье противостоять невозможно. Но всё-таки пришло то время, когда даже такие разные люди, как сомнологи и физики, были вынуждены работать сообща.

Последние десятилетия двадцать первого века ознаменовались стремительным изучением человеческого мозга. Ранее опровергнутая теория о том, что наш мозг используется лишь на малую долю процентов, оказалась подтверждённой немецким ученым Баумгартеном в 2076 году. Человеческая раса способна быть намного более развитой, чем это можно было представить. При грамотном руководстве и управлении наше сознание, мысли и восприятие мира материальны. На основе этого лучшие умы нашего времени создали множество изобретений, сделавших мир ещё более удобным. Самым любимым из них для меня является самопишущая ручка, что подключается к сознанию человека и его же почерком старательно, но со скоростью сменяющих друг друга мыслей выводит буквы на бумаге. Но речь не о предметных достижениях: важнее всего для меня стал прорыв в области квантовой физики, затронувший как моего отца, так и мою сестру. В 2099 году теория многомировой интерпретации, волновавшая умы учёных уже больше сотни лет, была официальна подтверждена. Согласно этой теории, тот мир, в котором мы живем, имеет огромное количество копий: от идентичных (с минимальными погрешностями в некоторых незначительных фактах) до пугающе отличных.  Параллельные миры долгое время считались разве что хорошей почвой для размышлений, домыслов и фантазий: людям нравилось думать о том, что существуют места, где их жизнь сложилась иначе, однако действительно поверить и осознать это было трудно. Даже мой отец, сторонник данной теории, первое время был обескуражен возможностью её подтверждения. Кроме того, помимо радости от ошеломительного успеха он испытывал нечто сродни досады, ведь обосновать теорию квантовой физики удалось как раз-таки благодаря трудам сомнологов, в числе которых также была и моя сестра.

Сомнология, как и любая наука, ввиду своей обширности подразделялась на несколько отраслей, из-за чего при поступлении в университет Маргарет нужно было определиться, какой из факультетов подходит ей больше всего. Как и все гении нашего времени, моя сестра выступала за развитие полноценного контроля над сознанием, какими бы последствиями это не было чревато. А потому её обучение базировалось на осознанных сновидениях, специфическом состоянии человека. Людям, которые никогда прежде не сталкивались с подобным, сложно представить и понять в полной мере, что из себя представляют сновидения такого рода. Это состояние сравнимо с трансом, погружаясь в который, человек практически всесилен: все его потаённые желания, самые нелепые и невозможные фантазии, мечты и мысли находятся под полным его контролем. Долгое время ученые-сомнологи старались найти связь между миром воссозданным и миром реальным, изъять из подсознательного состояния хоть что-то, помимо эмоций. Именно стремление объединить фантазии с реальностью и привело к столь неожиданному исходу, известию о том, что миры, в которые возможно попасть путём осознанных сновидений – вовсе не плод воображения людей. Всё началось с того, что при определённой технике погружения в осознанные сновидения несколько ученых, среди которых была и моя сестра, оказывались в мирах, абсолютно идентичных нашему. Такие миры были излишне реалистичны, все ощущения не притуплены, как оно бывает, когда человек спит, — они ярки и насыщенны. И единственное, что поддавалось контролю в подобных сновидениях – управление самим собой. Это было нечто наподобие самой обычной жизни, но в другом мире. Именно тогда зародилось сомнение, а не реальны ли эти миры, в которые каким-то образом перемещается сознание человека? Не сопричастно ли это с теорией многомировой интерпретации? Маргарет, отлично знающей основы как квантовой физики в целом, так и самой теории в частности, удалось занять одну из самых передовых позиций в изучении этого дела. Пусть оно и казалось ей немыслимым, невозможным и даже пугающим, одновременно с этим Маргарет чувствовала воодушевление и неутолимый интерес, побуждавший всецело отдаваться науке. Тогда же им с отцом и пришлось взаимодействовать друг с другом ради достижения общей цели. Вынужденный признать ценность сомнологии, раз та – единственный способ доказать теорию, мой отец довольно быстро овладел техникой попадания в осознанные сны. Более того, он так же быстро усвоил работу дримджекта – особого изобретения, внешне напоминающего самый обычный браслет. Это специальное устройство, способное перемещать объекты из параллельного мира в наш: требуется лишь направить дримджект на желаемую вещь и, сконцентрировавшись на ней, резко выйти из состояния сна.  Если бы это были не параллельные миры, а обычные сновидения, то вещи, находящиеся внутри них, не были бы материальны, и дримджекты не смогли бы вытащить их наружу. Но, просыпаясь, человек обнаруживал рядом с собой частичку другого мира, любой небольшой объект, на котором он сумел сосредоточиться — это мог бы быть обычный карандаш, лист бумаги или же нечто более ценное.

Когда же теория была подтверждена, во многом благодаря действию дримджектов, работа моей семьи не прекратилась. О параллельных вселенных не было известно ровным счётом ничего, многие вопросы оставались открытыми, и их изучение шло полным ходом. Я был счастлив, что моя семья наконец-то воссоединилась, и отношения отца с моей сестрой стали чуть больше походить на родственные. Они, как и прежде, беседовали друг с другом за завтраком, обсуждая порой непонятные мне научные темы или же затрагивая нашу семейную жизнь, по-доброму подтрунивали надо мной, при этом смеясь и над понятными только им шутками, а также засиживались в кабинете отца допоздна, когда того требовала работа. Я прекрасно понимал, что отец относился к сомнологии не менее предвзято, чем раньше. Пусть он теперь и не показывал это так открыто, но было заметно, что его разочарование и обида никуда не ушли. Однако я всё равно радовался наладившимся отношениям, полагая, что это лишь первые шажочки к полноценному примирению. Кроме того, Маргарет не переставала уделять время и мне: посвящала в свою работу, объясняя основные процессы и механизмы осознанного сна доступным и понятным мне языком. Я даже пробовал перемещаться в параллельные миры под её наблюдением, но это удавалось мне с трудом, да и отец был против, так что эту затею мы всё-таки оставили. Тогда и надобности перемещаться у меня не было, разве что для того, чтобы удовлетворить своё любопытство.

Шло время, а количество работы не уменьшалось. В начале 2100 года объём работы был настолько велик, что я видел свою сестру не больше, чем пару раз за сутки. Не то, чтобы отец не был так же вовлечён в дело, просто он являлся сторонником теоретических знаний и не перемещался в параллельные миры, если особой необходимости в этом не было. Маргарет же нравилась практика: пренебрегая собственным здоровьем и опасностью перемещений, она практически не жила реальной жизнью, большую часть времени проводя в изменённом состоянии сознания. Меня тревожило происходившее, её вечно усталый вид, опухшие глаза и натянутая улыбка. Я знал, что осознанные сновидения крайне тяжелы для психики человека, а потому злоупотреблять этим, как делала моя сестра, было категорически запрещено. Даже несмотря на всё то, чего она добилась посредством изнурительной работы, я не одобрял её подход к делу, считая его излишне фанатичным. Отец разделял мою точку зрения, и отношения между ними вернулись в прежнее русло. Они перестали работать вместе, потому что Маргарет совсем ушла в себя, требуя уединения, а все намеки отца на то, что следовало бы быть осторожнее, сопровождались осуждающими репликами сестры. Ко мне она относилась чуть мягче, но и к моим просьбам была глуха: Маргарет заверяла меня, что поводов для беспокойства нет, и слова её существенно разнились с правдой. Я видел это, но не предпринимал серьёзных попыток уберечь сестру, потому что знал, что они обречены на провал. Маргарет не из тех людей, кто останавливается на достигнутом, ей нужно больше и больше информации, добыть которую она была готова любыми методами. Наверно, и тут отец был согласен с моим мнением, раз и он ничего не предпринял, чтобы остановить её. Но вот в чём я точно уверен: будь мы с отцом менее бездушными, всё не закончилось бы так плачевно. Без малого два месяца назад моей сестры не стало.

Смерть известной учёной Маргарет Кентельван стала громким и бурно обсуждаемым происшествием, которое отразилось негативной реакцией огромных масс людей, не понимающих, как подобное вообще могло произойти. Ранним февральским утром, когда я ещё спал и даже не догадывался о том, какое страшное событие меня ждёт, Маргарет, зачем-то вышедшая из дома в такой час, попала под колёса мчавшегося со всей скоростью автомобиля. Самым удручающим фактом для меня оставалось то, что на машинах в наше время практически никто не ездит, и автомобильные аварии остались где-то в прошлом. Большинство людей уже давно перешли на автокроперы, более скоростной и совершенный транспорт, перемещавшийся сугубо под землей. Автомобилями пользовались либо рабочие для перевозки тяжелых грузов, либо бедная часть населения, которой попросту не хватало денег на автокроперы. Отец задавался вопросом, как её угораздило выйти на дорогу и не обратить внимание на нёсшийся прямо на неё автомобиль, ведь это и в самом деле казалось нелепым в наши дни. Я же понимал, почему это произошло – то состояние, в котором я видел Маргарет в последний раз, всё объясняло. Меня волновал другой вопрос: почему мы это не предотвратили?

 

II

 

Трагедия нашей семьи отразилась на мне и отце схожим образом: мы замкнулись в себе, предпочитая переживать горе врознь. Зачастую по вечерам я находился в комнате Маргарет, сидел на её кровати и перечитывал её последние записи. В функционал самопишущей ручки входит не только выведение текста почерком человека, к сознанию которого она подключается, но и считывание его состояния. Поэтому если во время диктовки человек спокоен и его мысли не перескакивают с одной на другую, то текст ложится чёткими и аккуратными буквами. Если же человек взволнован и излишне эмоционален в момент написания, то буквы получаются кривыми, уродливыми. Последние записи Маргарет были практически нечитаемыми: строчки налезали одна на другую, некоторые пометки написаны между ними маленькими косыми буквами, слова были перечеркнуты, а последнее предложение и вовсе напоминало небрежный штрих. Я перечитывал то, что мне, хоть и с трудом, но удавалось понять, и всё думал, почему же мы с отцом не остановили её. Да, Маргарет было сложно убедить в том, с чем она была не согласна, но, если бы я постарался и поговорил с ней серьёзно, она бы меня послушала. Мне не хватало сестры. Не хватало её присутствия, её замечаний по поводу моей осанки и вечно растрёпанных волос, её разговоров на тему сомнологии – я скучал по ней и не мог воспротивиться мыслям, что у меня ещё был шанс с ней встретиться. В один из таких вечеров, перелистывая совсем старые записи, ещё те, которые были написаны ровным изящным почерком со свойственными Маргарет завитками в конце некоторых букв, я случайно наткнулся на технику попадания в осознанные сны. Я помнил её наизусть, но именно листок Маргарет, в котором был подробно описан каждый из шагов, подтолкнул меня к делу. Я знал, что отец не одобрил бы этого, помнил, что это опасно и мне не следует повторять печальный опыт сестры, но что делать, если другой возможности ещё раз увидеть её у меня не было? Судорожно сложив тот листок пополам, я сунул его в карман джинсов и направился к себе в комнату, предварительно заглянув в кабинет отца и убедившись в том, что он поглощён работой (в последнее время он только и делал, что сидел в кабинете, предпочитая двойной нагрузкой отвлекать себя от мыслей о дочери).

Одним из условий данной техники был напрочь сбитый режим сна. С этим проблем у меня не наблюдалось: в последнее время полноценно я спал разве что днём, сразу после школы, а ночью мне удавалось заснуть, лишь когда уже светало. Человек должен быть утомлён настолько сильно, что при попадании на кровать его тело мгновенно испытывало бы истому от постепенно уходящей тяжести. В то время, как тело расслаблялось, мозг должен был быть активен, а мысли – поддаваться контролю. В процессе «засыпания» тела важно не уснуть самому, с чем я обычно не справлялся. Сегодня же я имел конкретную цель и не мог позволить своему сознанию отключиться. Важно было также прислушаться к тому, что происходит вокруг – любые мелочи, вроде сердцебиения, шороха листьев за окном или летающего где-то вдалеке насекомого. Я не слышал ничего, как бы не старался, а мысли в моей голове путались. Темнота под закрытыми веками разбавлялась различными силуэтами и очертаниями, то и дело всплывающими из ниоткуда в процессе засыпания, и я уже не мог сообразить, что именно происходило. Мысли окутывали сознание, и я задумался над чем-то таким бессмысленным, что впоследствии и сам поразился, как это вышло. В один момент, находясь уже на грани между сном и реальностью, я резко пришёл в себя и дёрнулся, чтобы не уснуть совсем, но моё тело не пошевелилось. Всё получилось. Физически я заснул, а потому не мог двинуть и пальцем, но сознание всё ещё бодрствовало. Самым главным сейчас было сосредоточиться и перейти к следующему этапу. Но что делать дальше? Я стал вспоминать, какой же следующий шаг, но все мысли об осознанных сновидениях уходили куда-то прочь, сменяясь воспоминаниями сегодняшнего дня и размышлениями над чем-то едва уловимым. Чтобы отвлечься и не заснуть окончательно, мне пришлось снова прислушаться, хотя я и понимал, что уже сбился. Вокруг по-прежнему стояла тишина, только лишь слабый шорох был едва уловим, и я никак не мог понять, откуда именно он доносился. Звук, как мне показалось, стал чуточку громче, и я сконцентрировался на нём, как на возможности не впасть в забытье окончательно. Мысли снова вторглись в сознание, я подумал о школе, завтрашнем дне и грядущей самостоятельной по химии, которую так не хотелось писать. Как вдруг меня сковал холод: я понял, что это был за шум. Это был шёпот, причём у самого моего уха. Я знал, что в комнате никого кроме меня не может быть, и страх побудил прекратить всё это – я снова попробовал дернуться и на этот раз проснулся. Я тяжело дышал. В темноте, конечно, ничего не было видно, но было приятно осознавать, что я не сплю, я в своей комнате, я контролирую своё тело. Всё-таки невозможность пошевелиться – необходимая часть процессам – была неприятна мне, как бы я не старался убедить себя в том, что это нормально. Разочарование душило меня: я испугался какого-то звука! Всё это глупо, всё это зря. В горле отчего-то пересохло, да и живот напомнил о себе тихим урчанием, хотя я ел перед тем, как лечь спать. Решено было отправиться на кухню, подальше от темноты и поближе к отцу.

Сложно описать это словами, но я чувствовал себя так, словно пробудиться целиком у меня так и не получилось. Вызвано ли это было неудачной попыткой перемещения или моей усталостью, я не знал и просто шёл в сторону кухни. Но оказавшись на самом её пороге и сонно посмотрев на стол в поисках миски с яблоками, я остолбенел.

— Голодный? Неудивительно, ведь ты не соизволил спуститься на ужин. Хватит уже обижаться на отца, хоть кто-то должен быть с ним в хороших отношениях. И так как меня он, видимо, не простит никогда, мириться придётся тебе.

Голос Маргарет, до боли знакомый и родной, звучал непривычно весело и непринуждённо. Она сидела за столом и с улыбкой смотрела на меня, протягивая большое зелёное яблоко.

— Сэм, всё в порядке? Ты более взъерошенный, чем обычно. Приснился кошмар? — Маргарет чуть наклонила голову в бок, тщательно меня разглядывая.

Я зажмурился, стараясь прийти в себя и осознать ситуацию. У меня получилось. Я не просыпался, а точнее, не просыпался в своём мире – здесь я пробудился в теле Сэма из этой реальности.

— Ты… — я запнулся, глядя в глаза копии моей сестры.

— Что такое, Сэм?

Взгляд Маргарет мгновенно стал обеспокоенным, и улыбка сошла с её лица. Тревожить её не входило в мои планы, а потому нужно было срочно брать себя в руки и вести себя так, словно не я сейчас видел человека, которого недавно похоронил в своей реальности.

— Всё хорошо, я просто очень голодный, — после секундной паузы мне наконец-таки удалось совладать с собой, после чего я натянуто улыбнулся.

Маргарет усмехнулась моим словами и кинула мне в руки яблоко, возвращаясь к бумагам, которые двумя ровными стопками лежали на столе.

— Он все ещё не спит, так что если хочешь продолжать избегать отца, советую вернуться в комнату. Но знай, что рано или поздно придётся признать свою вину.

Я смотрел на сестру и не мог поверить в то, что у меня действительно всё получилось. Она сидела передо мной, настоящая, такая же, какой была в моём мире. Те же тёмно-рыжие длинные волосы, собранные в высокий хвост на затылке, то же задумчивое выражение лица при чтении одной из многочисленных строчек её же записей и даже тот самый белый махровый халат, по обыкновению надетый поверх пижамы.

— Как ты?

Я не знал, почему именно этот вопрос пришёл мне на ум. Глупо, что подобные вопросы я не задавал Маргарет из своего мира, лишь наблюдая за тем, как с каждым днём ей становилось всё хуже.

— Отлично. Ты ведь знаешь. У меня всегда всё замечательно, — Маргарет ободряюще улыбнулась, снова посмотрев мне в глаза. — А вот ты меня беспокоишь. Точно всё хорошо?

Она скрестила руки, окидывая всего меня мимолётным взглядом, а после, посчитав, что догадалась, в чём дело, медленно закивала головой.

— Я поняла, — Маргарет хитро прищурила глаза, побудив меня удивленно вскинуть брови. —  Кто-то хочет пропустить завтрашнюю самостоятельную, притворившись больным? Я тоже не любила химию, но это не повод прогуливать. Ешь яблоко и бегом спать.

Последнее предложение прозвучало чуть строже, и воспоминания о том, как моя Маргарет так же заставляла меня ложиться спать, когда я засиживался допоздна и совсем не хотел в школу, меня растрогали. Я приблизился к копии моей сестры и протянул руку к её ладони, но вовремя остановился.

В то время, когда моя Маргарет обучала меня технике перемещений, а было это чуть больше полугода назад, она убедительно попросила усвоить одно из главных правил: в параллельном мире нельзя касаться других людей. Объяснялось всё это довольно просто. При попадании в другой мир человек занимает место своей копии, замещая его сознание своим собственным. Сейчас, пока я стоял и разговаривал с копией Маргарет, я находился в теле Сэма из этого мира, который не поел за ужином и потому был сильно голоден. Его же сознание, по догадкам наших ученых, сейчас пребывало в моём мире и мирно спало, как и моё настоящее тело. Говоря простым языком, я поменялся сознаниями со своей копией, и пока та пребывала в моём теле, даже не думая о том, что она спит в другой реальности, я занимал её место в её мире. Подобный обмен может мигом прекратиться при том условии, если одного из тел коснётся посторонний человек. И так как спящего меня в моём мире никто точно не станет трогать, я должен был опасаться лишь того, что это тело, которое я временно позаимствовал у своей копии, сейчас коснётся Маргарет.

— Либо ты хорошо играешь, Сэм, либо что-то и в самом деле произошло, — после моего неудачного прикосновения Маргарет стала серьёзнее.

Она протянула ладонь к моему лбу, чтобы померить температуру, и я отшатнулся, пятясь в сторону выхода. Я делал медленные шаги назад, пока Маргарет, удивленная моим странным поведением, просто смотрела на меня, подняв брови. Когда же её взгляд переместился за мою спину, я обернулся и плечом столкнулся с вошедшим в комнату отцом.

Всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Я очнулся в своей кровати, тяжело дыша, как и при пробуждении в том мире. Я ликовал от того, что всё получилось, но одновременно с этим испытывал злость на свою нерасторопность и оцепенение. Будь я осторожнее и спокойнее, сидел бы сейчас с Маргарет из того мира в их кухне и грыз сочное яблоко любимого сорта. Вместо этого моя копия обнаружила себя на кухне, заспанная и уставшая, а также, наверно, раздосадованная произошедшей встречей с отцом, ведь они почему-то находились в ссоре.

— Не спишь?

Я поднял глаза на звук и увидел отца в двери, обрадовавшись его приходу. После пробуждения в своём мире ощущение того, что я всё ещё сплю, не пропадало, и общение с живым человеком могло послужить решением проблемы.

— Я заработался и забыл тебя предупредить. Ты завтра не идёшь в школу.

Я кивнул, даже не подумав спросить о причине – состояние шока медленно сходило на нет, и мои чувства стали менее приглушенными. Я видел свою сестру, живую и весело улыбающуюся. Сестру, которую похоронил два месяца назад. И пусть мой разум всё ещё оставался затуманенным, мне было больно, а потому первоначальная радость приходу отца сменилась желанием побыть одному.

— Не забудь отключить свой громкий будильник. Я сам разбужу тебя утром и расскажу всё подробнее. Спокойной ночи.

Проводив отца рассеянным взглядом и вновь оказавшись в темноте, я опустил голову на подушку и зажмурил глаза. Хорошо, что из-за ступора, испытанного при встрече с сестрой, мои эмоции притупились. Иначе было бы довольно стыдно перед своей копией, если бы, находясь в её теле, я бы разрыдался, как девчонка, и кинулся в объятия Маргарет. Но сейчас, будучи полностью проснувшимся, хоть и таким же утомлённым, я мыслил здраво, и все те эмоции, которые должны были меня обуревать, обрушились с новой силой.

 

III

 

Наутро я выглядел ещё хуже, несмотря на то, что проспал больше пяти часов. Причину того, почему мне удалось пропустить самостоятельную по химии, я узнал за завтраком. Моего отца, как и всех ученых, причастных к подтверждению теории многомировой интерпретации, пригласили на лекцию одного из самых выдающихся сомнологов, некоего профессора Крэйтона. События складывались удивительно удачным образом: вчера ночью у меня получилось попасть в другую реальность, а сегодня отец позвал меня с собой на лекцию о сущности параллельных вселенных и о том, с какими опасностями можно столкнуться при перемещении. Это, несомненно, было полезной для меня информацией, да и интерес к сомнологии никуда не делся, так что я очень хотел поприсутствовать. Когда мы с отцом пришли в нужную аудиторию и сели на передние места, к нам подошёл высокий мужчина и одарил меня заразительной улыбкой.

— Наконец-то мне выпала честь познакомиться с младшим Бернбургом. Такой же рыжий и такой же улыбчивый.

Он протянул мне руку, и я сразу же ответил на рукопожатие, замечая при этом, как перекосилось лицо отца.

— Маргарет хотела нас познакомить ещё в январе, но ты, если я правильно помню, отправился в поездку с классом. Профессор Дэвид Крэйтон, — представился он.

Я был удивлён тому, что профессор, которого я представлял серьёзным мужчиной зрелого возраста в официальном костюме, оказался молодым человеком лет тридцати с сияющими голубыми глазами. Кроме того, меня поразил и тот факт, что Маргарет хотела нас познакомить.

— Вы работали вместе? — решил уточнить я, потому что не помнил даже того, чтобы сестра просто упоминала его имя, не говоря уж и о знакомстве.

— Достаточно продолжительное время, — кивнул профессор, а после обратился к отцу. — Хорошо, что Вы взяли мальчика с собой, профессор Бернбург. Ему эта лекция будет полезна.

— Надеюсь переубедить его увлекаться сомнологией после услышанного.

— Если он такой же, как Маргарет, опасности его не напугают.

Я чувствовал холод в отношениях между отцом и этим профессором, не понимая, в чём дело. Конечно, мой отец не самый дружелюбный человек, однако обычно он старался быть более любезным. Профессор Крэйтон вызывал у отца нескрываемую и вполне понятную для меня неприязнь, я же видел его впервые и уже чувствовал симпатию и даже был уверен: найти с ним общий язык не составит особого труда. Крэйтон показался мне простым и добродушным человеком, правда, немного неряшливым, о чём свидетельствовали растрёпанные тёмные волосы, лёгкая щетина и рубашка не первой свежести с маленьким синим пятнышком на рукаве. Взгляд мой неосознанно опустился на дримджект, надетый на его правую руку, на что профессор Крэйтон обратил внимание.

— Кстати, Сэм, у меня для тебя подарок, — он опустил руку в карман брюк и вытащил из него точно такой же дримджект, протягивая его мне.

— Это для меня? — не веря своему везению, я потянулся к дримджекту со счастливой улыбкой, но отец остановил меня.

— Ему это не нужно, — твёрдо произнес он, смерив профессора таким презрительным взглядом, что любой на его месте поспешил бы уйти.

— Думаю, это следует решать Сэму.

Я поблагодарил профессора и забрал браслет, сразу же нацепив его на руку и проигнорировав раздражённый вздох отца. Подарок и само стечение обстоятельств всё больше убеждали меня в том, что останавливаться на одном перемещении не следует: если у меня был шанс видеться с сестрой, изучать то, чему она отдала свою жизнь, я должен был хотя бы попробовать.

Лекция началась через несколько минут, когда аудитория уже была заполнена: я был самым младшим из присутствующих, и мой приход одобряли разве что отец и профессор, но до мнения остальных мне, к счастью, не было дела.

— В первую очередь я должен рассеять всеобщее ложное мнение о том, как велики наши возможности. Да, существуют миллиарды параллельных миров, есть и те вселенные, где жизнь совсем не похожа на нашу: где люди не единственные разумные существа, где человеческая раса исчезла в ходе эволюции или же где достигла более развитого уровня. Есть миры, жизнь в которых находится за пределами нашего восприятия, что-то настолько нереальное для нас с вами, что и подумать о таком нельзя, не увидев лично. Но мозг современного человека не так силен, чтобы переместить нас в подобные миры. Сознание может попасть лишь в максимально приближенные к его настоящим условиям жизни. Мы подразделяем существующие вселенные на пять зон. Первая — это миры, абсолютно идентичные нашему. В этих мирах изменяются совсем незначительные детали, вроде того, какой напиток вы выбрали на обед. Вторая зона – миры, отличия которых существенны, но не глобальны. К примеру, в нашем мире летом вы отправились отдыхать в Грецию, а в одной из многочисленных реальностей остались дома. Третья зона – это миры, изменения между которыми уже имеют заметные последствия. Где-то вам удалось добиться высокого положения в обществе, стабильного заработка и обрести любящую вас семью, а где-то вы работаете за гроши, потому что в далеком прошлом сделали неправильный выбор. С третьей зоны начинаются изменения в наличии существования жизни некоторых людей – в одном из миров близкий вам человек умер, и вы оплакиваете его потерю, в другом же он жив, и вы не подозреваете о возможном горе. Четвертая зона включает в себя масштабные изменения, непохожие на наши государства, другой политический строй общества и та жизнь, что невозможна в привычном нам мире. Пятая зона, самая далекая и недоступная человеческому разуму – это все те фантазии и догадки, что противоестественны и нереальны для наших жизней. Не исключено, что грани между зонами очень тонки и имеют особенность стираться. Стоит учитывать, что современному человеку доступны лишь две первые зоны, всё остальное находится за пределом наших возможностей. Именно поэтому перемещения в параллельные миры не так увлекательны, как оно кажется, ведь человек пока что способен попасть лишь в максимально похожий на наш собственный мир.

Я нахмурился. Если человек не может перемещаться в третью зону, почему же в том мире, в котором я был вчера, жива Маргарет?  Я посмотрел на отца, но тот внимательно слушал профессора и не обратил на меня внимания.

— При дальнейшем изучении границы человеческого сознания будут постепенно расширяться, и, возможно, через несколько десятков лет нам удастся перемещаться и в третью, и в четвертую зоны. Пятая же зона на данный момент считается невозможной, и мы можем лишь предполагать о её существовании. Что же мешает расширять сознание и попадать в любые миры?

Профессор сделал небольшую паузу, словно ожидая ответа, хотя его вопрос явно был риторическим. Я опустил взгляд, когда он посмотрел на меня, но после вскинул голову, готовый слушать дальше.

— Самым тяжелым фактором, замедляющим процесс изучения параллельных вселенных, является то, что для перемещения необходимо использовать не современные техники, а устаревшие, которые способны нанести непоправимый вред. Мы вынуждены столкнуться с проблемами начала двадцать первого века, когда сомнология ещё даже не считалась наукой. Техника попадания того времени более действенна, поэтому и является единственной возможностью перемещения, но испытывать её на себе чаще, чем несколько раз в месяц, крайне опасно. Любому процессору необходимо время для восстановления сил после тяжелой работы. Человеческий мозг — не исключение. Всем нам известно, что во время сна мозг пусть и не отдыхает, занимаясь обработкой полученной за день информации, но и не работает полноценно, давая себе время на перезагрузку. Однако если сон осознанный, то мозг так же активен, как и при бодрствовании, и выполняет те же функции. Современные техники попадания в осознанные сновидения устроены таким образом, что фазы работы мозга чередуются, поэтому они и являются безвредными. Но при упрощенной технике мозг работает в полную силу без остановок, что приводит к его истощению. Это сопровождается головными болями, постоянным желанием спать и депрессивным состоянием человека. Кроме этого, процессы работы мозга из-за изнурительной работы замедляются, а сам он начинает путаться. Человеческое сознание способно находиться в четырех состояниях: бодрствование в нашем мире, обыкновенный сон, осознанный сон и бодрствование в мире параллельном.  При злоупотреблении техникой перемещения грани между этими состояниями постепенно начинают стираться, из-за чего человек не всегда понимает, где именно он находится. Его начинают преследовать скрытые страхи: находясь во сне, а не в одной из реальностей, человек зачастую видит лишь кошмары. Но не так страшно сталкиваться с кошмарами во сне – намного сильнее пугают зрительные, слуховые и даже тактильные галлюцинации в момент засыпания, когда человек понимает, что ещё бодрствует. Вернемся к потере границ между четырьмя состояниями. Нередко происходят ситуации, когда человек не может проснуться: каждый раз якобы пробуждаясь, он оказывается в очередном сне, и подобных сновидений за ночь может быть несколько десятков. И когда ему все-таки удается проснуться, человек не чувствует этого – ему кажется, что он все еще спит и чувства его притуплены.

Я вспомнил, как однажды вечером заглянул к Маргарет в комнату, потому что услышал грохот. Она сидела на полу, прислонившись к стене, и отрешенно смотрела на меня, будто не узнавая. Впоследствии она рассказала мне, что ей просто приснился кошмар и поводов волноваться не было, но теперь я понимал, что это были первые звоночки.

— Наибольшую опасность для человека представляет он сам, его мысли и его потаенные страхи. Если, например, человек не переносит пауков, в кошмарах, из которых он не имеет возможности выбраться, их будет неимоверное множество. Кроме того, для этой техники характерны сбои сонного паралича – при пробуждении человек так же не может пошевелиться, потому что его тело продолжает спать. Это особенно тяжело переносить, если сознание практически спит, из-за чего кошмары продолжают преследовать. Эмоциональные потрясения, стресс для организма чреваты серьезными последствиями, психическими заболеваниями вроде диссоциативного расстройства личности и шизофрении.

Как и хотел отец, лекция профессора Крэйтона сумела зародить внутри меня сомнения. Конечно, он рассказал и то, как можно постараться предотвратить самые страшные последствия, но теперь я в полной мере осознавал, что это опасно. Уже после её окончания, когда большинство людей начали расходиться, я сидел на месте, раздумывая над тем, нужно ли мне всё это. Отец уже хотел позвать меня и наклонился ближе, но к нам подошёл грузный профессор в светлом костюме и отвлёк его.

— Профессор Бернбург! Очень рад встрече. Мы опечалены тем фактом, что Вы отказались от практического изучения перемещений. Вам удавалось находиться там внушающее количество времени.

— В данный момент я предпочитаю заниматься лишь тем, что касается нашего мира.

— Понимаю, — мужчина кивнул, а после, метнув на меня взгляд, увёл отца в сторону.

Меня мало волновала беседа двух ученых, которую я теперь не мог услышать. Намного сильнее меня беспокоило услышанное от профессора Крэйтона. Когда я остался один, он подошёл ко мне и снова улыбнулся, только вот улыбка в этот раз была печальной.

— Я здорово нагрузил тебя, правда? Это хорошо. Тебе следует знать, с какими последствиями ты можешь столкнуться. Будь осторожен и не забывай использовать дримджект: материальные частички другого мира послужат доказательством твоих перемещений. Кроме того, советую завести блокнот, в котором ты будешь подробно описывать отличия параллельного мира от нашего.

— Вам не кажется, что перемещения — это не лучшее занятие для подростка? — беспечность профессора удивила меня. Я ещё даже не был уверен в том, что действительно хочу перемещаться, а Крэйтон уже раздавал советы, как лучше все это организовать.

— Я, как никто другой, знаю, насколько это опасно. Но одновременно с этим мне известно, что ты не отступишь, ведь других возможностей видеть сестру у тебя нет.

После его слов я вспомнил вопрос, который волновал меня ещё в начале лекции.

— Вы сказали, что человек может перемещаться только в две зоны. Но я видел свою сестру живую, а значит, находился, как минимум, в третьей.

Профессор вздохнул и сел рядом со мной. После непродолжительной паузы он задал вопрос:

— Маргарет говорила тебе, что наш мир единственный, в котором подтверждена теория многомировой интерпретации?

Я кивнул. Мы, к огорчению всех остальных копий, имели уникальную привилегию: только нам было известно, как попадать в параллельные вселенные. Ни один человек, практикующий перемещения, ни разу не оказывался в том мире, в котором люди так же знали об этой возможности. Ученые не могли объяснить, почему так случилось: существовало несколько точек зрения, но ни одна из них не была доказана.

— Я не согласен с мнением тех ученых, которые считают наш мир оригиналом из-за того, что только мы можем перемещаться. Я разделяю мнение, что это нечто наподобие сбоя в целой системе мультивселенной, ведь реальности в идеале не должны пересекаться. А большая ошибка порождает маленькие. Маргарет не умерла бы в нашем мире, если бы не существовало перемещений. А потому в других мирах, соответствующих нашему, она продолжает жить и проживет жизнь той длины, которая была ей уготована. Но есть и другая, более печальная и более правдоподобная версия: случай с Маргарет был не ошибкой, а логичной и запланированной последовательностью событий, из чего следует, что и в других мирах, в которых ты можешь её встретить, она погибнет в скором времени. Иначе ты бы просто не попал бы туда.

Я поник, потому что вторая версия и в самом деле звучала более реалистично. Если миры идентичны нашему, то и Маргарет там быть не должно.

— В любом случае пока ещё у тебя есть возможность видеться с ней. — Профессор Крэйтон ободряюще похлопал меня по плечу и улыбнулся. — Ты должен радоваться хотя бы этому. У меня, к примеру, шансы увидеть Маргарет крайне малы. Из-за того, что час, проведенный в параллельном мире, как ты знаешь, равен трем часам нашего мира, обычно я попросту не успеваю добраться до вашего дома. А если и успеваю, то времени на разговоры практически не остается. Удержаться в параллельном мире более, чем на полтора часа, удаётся далеко немногим.

Я не стал спрашивать, почему профессор так стремился увидеть Маргарет. Было заметно, что он тоже скучал по ней, но меня это не удивляло – если они работали вместе, то наверняка успели привязаться друг к другу, особенно учитывая дружелюбный характер моей сестры.

Вскоре к нам подошел отец, и я вынужден был попрощаться с профессором Крэйтоном. После разговора с ним я был уверен, что не смогу отказаться от перемещений. Не знаю, хотела бы того Маргарет, но тогда я убедился в том, что готов пойти по её стопам, чего бы оно не стоило.

 

IV

 

Как того и следовало ожидать, наша встреча с профессором Крэйтоном состоялась через несколько дней после его лекции. К моему искреннему удивлению, он с радостью согласился увидеться и выделил время, чтобы ответить на все интересующие меня вопросы. Он общался со мной, как со старым знакомым, будто бы знал меня несколько лет, и в его присутствии я чувствовал себя максимально комфортно. В разговоре я старался не затрагивать Маргарет, потому что эта тема оставалась для меня болезненной, и намного легче было попросту её не касаться. Вместо этого я расспрашивал его о параллельных мирах, ведь ещё многое оставалось мне непонятным.

— Допустим, моя копия спит во время перемещения и поэтому даже не понимает, что я позаимствовал её тело на время. Но если я захочу попасть в параллельную вселенную днём, когда копия точно будет бодрствовать?

— Даже если ты перемещаешься ночью, и копия спит, её сознание все равно сохраняет расплывчатые воспоминания того, что ты делал в ее отсутствие. Вернувшись в свой мир, она будет думать, что сама все сделала, и даже если ей будут непонятны некоторые мотивы её поведения, она спишет это на плохое самочувствие и не обратит должного внимания. То же самое происходит и днём. К примеру, ты переместился в сознание копии во время урока и правильно ответил на вопрос учителя, хотя твоя копия была к нему не готова. Когда ваши сознания поменяются обратно, и вы вновь окажетесь в своих телах, она будет думать, что ответ уже был в её голове и всё просто сложилось удачным образом. Если же ты сделаешь что-то совсем странное, к примеру, сбежишь с урока или, не дай боже, подерешься с одноклассником, копия впоследствии поразится своему поведению, но будет уверена в том, что это было её решение. Однако не следует забывать, что мы никогда не были на месте копий, и всё это — лишь наши догадки.

— Значит, я могу творить всё, что угодно в теле своей копии, а она потом будет думать, что это была её инициатива?

— Да, только не следует вредить самому себе. И не надо вести себя слишком вызывающе, мы ведь не знаем, с чем можем столкнуться. Всё должно быть предельно аккуратно. Будь разумен в своих действиях, не заигрывайся.

— Я ещё хотел спросить про дримджекты. Мы ведь, грубо говоря, воруем вещи из того мира. Разве они этого не замечают? Если я заберу чайник из параллельного мира, разве потом моя семья не будет задаваться вопросом, куда он делся?

— Твоя копия запомнит, что именно она видела его в последний раз, и придумает какое-нибудь оправдание. Не сказал бы, что это проблема. Потеря одной вещицы не так заметна, если, конечно, тебе не придет в голову забрать что-то очень ценное. Но это некрасиво по отношению к твоей семье, пусть она и является альтернативной.

— Просто дримджекты могут попасть не в те руки, что приведет к ужасным последствиям.

— Не забывай, что технику перемещения осваивают лишь сотни из миллиардов людей. Тебе повезло научиться этому так быстро, другие тратят на это годы. Да и дримджекты — не та вещь, что спокойно дожидается покупателей на прилавках магазинов.

Я посмотрел на свой дримджект и подумал ещё раз поблагодарить Крэйтона за столь дорогой для меня подарок, но он опередил меня, сменив тему:

— Ваша семья не перестает меня удивлять. Что твой отец, который владеет техникой перемещения лучше самых образованных сомнологов и может продержаться в другом мире аж несколько часов, что Маргарет, сильнейшая из ученых, и что ты, юнец, который без труда освоил технику за пару уроков сестры. У тебя огромный потенциал и практически безграничные возможности, а потому я боюсь, что при неверном подходе ты можешь повторить участь Маргарет, так же сильно увлекшись этим делом. Она не простила бы мне, если бы я позволил этому случиться.

Но ведь мы с отцом допустили её смерть. Я не переставал чувствовать вину, из-за чего забота обо мне казалась чем-то неприятным и совершенно незаслуженным.

— Я должен дать тебе ещё кое-что, — Крэйтон выудил из кармана куртки маленькую коробочку и показал её мне. — Ты знаешь, что это?

Я взял коробочку из протянутой ладони и повертел её в руках. Белая и с какой-то непонятной мне надписью, она была совсем небольшого размера, и, надавив на одну из стенок, я обнаружил, что коробочка выдвигалась. Внутри лежали маленькие деревянные палочки с красным кончиком. Я понял, что это такое, но никак не мог припомнить названия.

— Спички, — осенило меня.

— Не знал, что современные дети ещё помнят, что это, — усмехнулся профессор, наблюдая за тем, как я достаю одну из спичек и подношу её к стенке коробка. — Люди давно отказались от них, но более удобной вещицы я ещё не встречал.

— Зачем они мне? — завороженный, я наблюдал за пламенем маленького огонька, который вскоре потух из-за сильного ветра.

— Они помогут понять, когда ты спишь, а когда находишься в реальности. Порой осознать это трудно, но если поднести огонь к ладони, тепло убедит тебя, что ты бодрствуешь.

Существовала масса других способ проверить реальность, банально можно было стукнуть кулаком по столу, и боль сообщила бы о том, что ты не спишь, но спички мне очень понравились. Это был безболезненный способ, да и если его применяют сомнологи, мне уж точно не стоило отказываться.

— А как понять, сплю я или нахожусь в параллельном мире? Вы упоминали во время лекции, что другая вселенная может попросту присниться человеку.

— С этим вообще нет никаких проблем. Просто задай Маргарет вопрос, на который ты сам не знаешь ответа. Если это сон, она не ответит, если же другой мир – жди длинных речей с подробными объяснениями. Не следует переживать по поводу стирания границ, это происходит не сразу. Хотя, каждый организм уникален, и я не могу быть уверен, что ты не столкнёшься с этим. Но если ты грамотно подойдешь к делу и не будешь злоупотреблять перемещениями, возможно, всё обойдется. И не спички, ни специальные вопросы тебе не понадобятся.

Я кивнул, собираясь зажечь ещё одну спичку, но профессор остановил меня.

— Их не так-то просто достать, будь экономнее.

По возвращении домой я собирался попробовать переместиться во второй раз. Я опасался того, что удача покинет меня, и ничего не выйдет, но всё равно был настроен решительно и даже морально подготовился к самому худшему исходу. Однако всё прошло благополучно и намного быстрее, чем в первый раз. Открыв глаза и поднявшись с кровати, я сразу же понял, что нахожусь не в своём настоящем доме. Из-за того, что вечер только наступил, в комнате ещё было светло, и стены сразу же приковали моё внимание. Повсюду были развешаны фотографии, каждая из которых казалась мне смутно знакомой. Я вглядывался в пейзажи и с удивлением понимал, что был во всех местах, запечатленных на фото. Кроме этого, здесь были фотографии и моей семьи, и друзей, и даже самых далеких знакомых, имен которых я и не вспомню. Но любоваться работами своей копии не было времени, так что я оторвался от изучения необычной для меня обстановки и вышел из комнаты. Будучи наполненным желанием встретиться с сестрой буквально пару минут назад, сейчас я ступал в сторону комнаты Маргарет медленно, неуверенный в том, что действительно хочу её увидеть. Как бы парадоксально не прозвучало, я очень хотел встретиться с сестрой, но одновременно с этим крайне не желал этого – каждую такую встречу было очень тяжело переносить. Мне было больно видеть её живой в другом мире, зная, что в моей реальности её уже нет. Но просыпаться сейчас, не дойдя до Маргарет пару шагов, было нелепо, а потому я продолжал идти. Я постучался к ней в дверь, после чего зашёл внутрь.

— Ты же хотел прилечь. Всю дорогу канючил о том, как болят ноги, и ворчал, что я позвала тебя с собой, а теперь сам приходишь?

Только сейчас я почувствовал, что ноги и в самом деле болели, словно я прошёл пешком не один километр.

— Я решил отдохнуть чуть позже, — выдавил я из себя полушёпотом, закрывая за собой дверь и присаживаясь на её кровать.

Маргарет стояла у окна, скрестив руки и глядя на меня с самодовольной улыбкой.

— Понял, наконец, что это для твоей пользы?

Не понимая, о чем идёт речь, я неуверенно кивнул, чувствуя, как к горлу подкатывал ком.

Маргарет не замечала моего угнетенного состояния, я же всё смотрел на неё и думал, что такими темпами каждая наша встреча будет сопровождаться моим замешательством. Нужно было перебарывать свои эмоции, что так и просились выйти наружу, и делать вид, что я тот Сэм, у которого всё замечательно.

— Я взяла его, ты ведь не против? — кивком головы Маргарет показала на фотоаппарат, лежавший на столе. — Последние снимки получились очень красивыми. Ты растёшь, это похвально.

В своём мире я тоже думал заняться фотографией несколько лет назад, и у меня был точно такой же фотоаппарат. Где он сейчас? Помнится, я отдал его однокласснику, в конечном итоге решив, что фотографирование – глупое занятие.

— Можно я тебя сфотографирую? — тихо спросил я сестру, взяв в руки фотоаппарат.

Я даже помнил, как им пользоваться, и то, что снимки при желании можно напечатать сразу, если нажать на одну из кнопок. Маргарет лишь улыбнулась моей просьбе, и я направил объектив в её сторону. После раздавшегося щелчка я, не глядя, вынырнул из комнаты и быстро ушёл к себе. Попавший сюда с твердым намерением поговорить с ней нормально, чего не удалось сделать при первом перемещении, я сбежал, вмиг растеряв весь свой запал. Надо было предпринять что-нибудь, чтобы впоследствии я не так бурно реагировал на встречи с сестрой, но сейчас я преследовал другую, не менее важную цель.

Оказавшись в своей комнате и заперев дверь, я нажал на зелёную кнопку фотоаппарата, распечатав снимок и положив тот на стол. Голограмма дримджекта, оставшегося на руке моего настоящего тела, черной линией обвивала запястье моей копии, и я навел её на желаемый объект. Сконцентрировавшись на снимке, я сильно зажмурился и резко раскрыл глаза, выходя из состояния осознанного сна. Я очнулся в своей комнате, в которой уже было темно и потому не видно ничего вокруг. Рядом со мной на кровати не оказалось снимка, что означало лишь одно – с работой дримджекта я не справился. Было очень обидно, потому что частичка Маргарет, сделанная моими руками, осталась в том мире, но кроме этого я испытывал столько смешанных чувств, что горечь неудачи оставалась на втором плане. Второе перемещение оказалось таким же бессмысленным, как и первое. Я знал, что уже проснулся и не было смысла проверять это наверняка, но подаренные профессором Крэйтоном спички так манили меня в силу своей необычности, так что первым делом я достал их из кармана. Это был хороший способ отвлечься и не думать об очередном своем провале, так что я вынул одну из спичек и чиркнул ей по коробку. Огня не было. Спичка в моих руках размякла, и я нервно откинул её, доставая другую и снова чиркая по коробку. В этот раз спичка сломалась и упала куда-то на кровать, но найти её в темноте не представлялось возможным. Я хотел достать третью спичку, но коробок был пуст и по консистенции скорее напоминал масло. В недоумении я поднялся с кровати, чтобы подойти к выключателю, как вдруг в дверь затарабанили с такой громкостью, что я остановился и заткнул уши. Я чувствовал, что меня трясет, но не от шума, а от осознания того, что я всё ещё сплю. Я слышал, как стучат в дверь, и крепко жмурился, надеясь проснуться, однако ничего не происходило, только звук становился всё громче. Дверь открылась, ударившись о стену, и я услышал шаги. Сердце бешено билось, и я старался успокоиться, напомнить себе, что это всего лишь сон, и в действительности не происходит ничего страшного. Когда громкие, тяжелые шаги приблизились ко мне, всё прекратилось.

Я подскочил на кровати и нащупал рукой коробок в кармане, сразу же доставая его и зажигая спичку. Тепло ярко вспыхнувшего огонька мгновенно меня успокоило – всё хорошо, я больше не спал и находился в своей комнате. Погасив спичку, я лег обратно на подушку, потому что голова кружилась от столь резких скачков. Сердце билось с бешеной силой, и как бы я не уверял себя, что всё нормально, я чувствовал, что дрожь не уходила. Когда мне наконец удалось успокоиться и включить свет, я увидел лежащую изображением вниз фотографию. Это был тот самый снимок! Мне удалось перетащить его в свой мир, а значит, второе перемещение стоило испытанного страха. Устроившись поудобнее в постели, чтобы избавиться от головокружения, я принялся тщательно разглядывать фотографию. Распущенные волосы Маргарет красиво обрамляли её худое лицо, а тёплый взгляд и нежная улыбка словно убеждали меня не расстраиваться. На моих глазах выступили слёзы. Я медленно выдохнул и закрыл глаза, почти сразу засыпая, потому что мое истощенное состояние того требовало.

На следующий день, как только отец ушёл на работу, я отправился в университет к профессору Крэйтону, чтобы поделиться с ним о случившемся.

— Да ты просто умничка! — профессор Крэйтон сжимал в руках снимок, разглядывая его с каждого ракурса. — Мне бы это даже в голову не пришло.

Я стоял рядом, тоже смотря на снимок, но приподнятое настроение профессора не разделял. Продолжительный и не запомнившийся мне сон без всяких кошмаров и изнуряющих перемещений вроде сумел восстановить силы, однако я не чувствовал бодрости и всё ещё хотел спать. Ужас, пережитый накануне, казался придуманным. Словно и не было ничего этого вовсе, и я просто спал, а Маргарет вместе с копией-фотографом – лишь мои фантазии. И если бы не снимок, что я нашел рядом с собой утром, я бы действительно поверил в это.

— Не могу избавиться от ощущения, что всё это не было реальным, — сказал я профессору. — Всё кажется таким бессмысленным и неважным. Не понимаю, почему я так испугался обыкновенного кошмара.

— Во время сна твое эмоциональное состояние не поддается контролю, так что это абсолютно нормально. Больше пугает то, что это только твоё второе перемещение, а ты уже столкнулся с проблемами. Это побуждает отказаться от перемещений, но снимок… Ты всё-таки молодец.

Я мягко отобрал сжимаемую профессором фотографию и спрятал её в тетрадь. Не хотелось, чтобы он присвоил её себе, а это наверняка бы случилось, не среагируй я вовремя.

— Чувствую себя отвратительно, будто не спал несколько дней.

— Тебе надо отдохнуть от перемещений и вернуться к обычной жизни.

— И так будет каждый раз? После одного перемещения восстанавливаться необходимо несколько суток? — я был раздражен, что проскальзывало в моих интонациях.

— Я же предупреждал, что это тяжело. Успокойся и вернись на время к обычной жизни. Сейчас, кстати, разве не идут уроки?

Рассерженный до предела, я не ответил и, отвернувшись, стремительным шагом вышел из аудитории. Я прекрасно знал, что перемещения — это сложно, но меня все равно угнетала необходимость постоянно отдыхать. Если так продолжится дальше, я смогу переместиться лишь пару раз, пока кошмары окончательно меня не доконают. Да и при этих перемещениях я не смогу сказать Маргарет и слова из-за того, что мне слишком тяжело её видеть. Такая перспектива категорически меня не устраивала.

Я шёл по улице, не обращая внимания на яркое солнце, отличную погоду и проходящих мимо меня людей. Мне нужно было превозмочь свою слабость и продолжить перемещение, не тратя времени на отдых, иначе впоследствии это будет совсем тяжело. Я не хотел восстанавливаться, потому что не видел в этом смысла: после следующего перемещения я стану таким же уставшим, так почему нельзя сначала повторно переместиться, а уже потом отоспаться сразу за два раза? К тому же, сейчас я чувствовал себя готовым ко встрече с сестрой. Мне хотелось доказать самому себе, что я способен нормально перемещаться и контактировать с людьми из другого мира, заглушая все свои негативные эмоции.  А снимок в моей тетради был доказательством того, что я действительно могу сделать намного больше.

В этот момент я не задумывался над тем, как мои рассуждения напоминали мысли Маргарет и как сейчас я похожу на неё в своём безрассудстве. Мне просто хотелось продолжать, а остальное меня не беспокоило.

Дома, естественно, никого не оказалось: отец всё ещё был на работе. Мои копии, скорее всего, не пропускают школу, и перемещаться в это время не было нужды, но я всё равно хотел попробовать. Из-за того, что моё тело, в отличие от перегруженного мозга, успело отдохнуть, я никак не мог заснуть повторно. Пришлось сходить в комнату Маргарет и позаимствовать баночку специального снотворного, разработанного сомнологами как раз-таки для таких случаев.

Под действием снотворного перемещаться в параллельный мир оказалось ещё проще. Открыв глаза, я оказался на улице и удивленно моргал, оглядываясь вокруг. Когда же я, наконец, понял, что нахожусь на спортивной площадке, и мы играем в футбол, я ринулся прочь, в сторону дома. Добежав до своего подъезда, я понял, что поступил глупо, не послушался профессора, да ещё и подставил свою копию, а также пренебрег всеми правилами, которыми нужно было пользоваться для здорового перемещения. Злило то, что это лишь третья моя попытка, а я уже с трудом себя контролирую. Я принял решение вернуть тело копии в школу и объясниться, а после, оказавшись уже в своём мире, послушно отдохнуть и прекратить разрушать собственный организм. Но заприметив в кухонном окне темно-рыжие волосы Маргарет, я передумал.

— Меня отпустили из-за плохого самочувствия, — с порога заявил я, не глядя на сестру.

Было важно не поддаться эмоциям, когда я снова встречусь с ней глазами, и вести себя непринужденно.

— Прямо с физкультуры и без портфеля, Сэм? — Маргарет вышла в коридор, и я поднял на неё глаза.

Она смотрела на меня строгим взглядом, но в то же время я чувствовал исходящее от нее тепло и не мог не улыбнуться. У меня получалось смотреть на неё и не думать о том, что это всего лишь копия – я представил, что нахожусь в своём мире, действительно сбежал с уроков, и сейчас моя настоящая сестра меня отчитывает. Я слушал её и кивал головой, соглашаясь с тем, что поступил беспечно, но ругалась Маргарет недолго.

— На самом деле может оно и хорошо, что ты решил сбежать именно сегодня. У меня столько работы, а посуда к обеду отца сама себя не вымоет.

— Думаю, это справедливое наказание, — весело ответил я.

Я воодушевился своими успехами: мне удавалось общаться с сестрой и при этом не испытывать какого-либо дискомфорта. Я продолжал представлять, что это не копия, а моя настоящая сестра, и день, в который я попал – мои самые обыкновенные будни. Вместе с Маргарет я отправился на кухню и принялся за мытьё посуды, впервые в жизни радуясь тому, что на меня повесили грязную работу. Пока я тщательно отмывал груду тарелок, Маргарет сидела неподалеку и зачитывала мне вслух одну из её работ, чтобы убедиться в её читабельности. Раньше, когда Маргарет из моего мира была жива, мы занимались тем же самым: разве что я не мыл за нее посуду и сидел рядом, облокачиваясь на сестру и внимательно слушая спокойный тембр её голоса.

Когда последняя тарелка оказалась в моих руках, меня передернуло и резко вырвало из того мира, где было так хорошо. Я вскочил на кровати, встречаясь взглядом с отцом, рука которого лежала на моём плече.

— Ты почему не в школе?

Я отшатнулся, придвигаясь к краю и закрывая глаза. Скачок из одного мира в другой был слишком резким, и я не мог до конца осознать то, что снова нахожусь в своём мире. Однако отец, не сводивший с меня глаз, отвлекал от мыслей о параллельных вселенных: он ждал ответа и не ушёл бы до тех пор, пока я не открыл рта.

— Меня отпустили из-за плохого самочувствия.

Отец прикоснулся ко лбу и цокнул языком:

— Ты весь горишь. Я схожу за градусником и вернусь.

Я лёг в кровать, накрываясь одеялом и отворачиваясь к стене. Третье перемещение оказалось самым приятным и безболезненным. Чтобы каждый раз не сдерживать слёзы при виде копий Маргарет, не думать о том, что я не уберег сестру из своего мира и наслаждаться её компанией, следовало попросту представлять, что те миры, в которые я попадаю — это реальность. А настоящая жизнь – лишь плохой сон.

Осознать абсурдность этих мыслей мне удалось только после крепкого и долго сна. Я проспал до самого вечера, но температура оставалась высокой, и несколько следующих дней я провалялся в кровати. Моя внезапная болезнь вовсе не была связана с перемещениями. Дело было в слабом иммунитете и моей любовью легко одеваться. За всё то время, пока я лежал с температурой, я успел переосмыслить происходящее и пришёл к тому, что без правильного настроя и контроля над своими желаниями я не добьюсь ничего. Мне удалось остепениться, успокоиться и прийти в норму.

Жизнь шла своим чередом. Отец задерживался на работе, я проводил время в школе или с друзьями, а дримджект, спички и снимок оставались нетронутыми в ящике моего стола. И вроде бы всё было нормально, но я не мог жить вот так, зная, что могу видеть сестру, но не делаю этого. Из-за всех этих перемещений в моей голове засела странная мысль. Мне нравилось думать, что Маргарет не умерла, её просто нет рядом, как это происходило, когда она несколько лет училась в Хельсинки. И при этом я могу увидеть её, если перемещусь туда, где она находилась. Параллельные реальности и мой настоящий мир постепенно начали пересекаться, и я уже не считал, что Маргарет из других миров – копия. Это ведь была она с её же характером, живая, настоящая.

Спустя неделю после третьего перемещения я решил попробовать ещё раз. Теперь я понимал, чем это может быть чревато, и рассуждал, как здравомыслящий человек. Я подходил к делу осторожно, далеко убрав взятое у Маргарет снотворное и полагаясь только на свои силы.

Четвертое перемещение осложнилось тем, что я был слишком уставшим после тяжелого дня в школе, но, несмотря на это, мне удалось очнуться в другой реальности. Когда я открыл глаза, в комнате Сэма из параллельного мира было так же темно, как и в моей собственной. Я поднялся с кровати и, выйдя в коридор, направился на источник света. Не помню, как я так быстро оказался на кухне, но при виде Маргарет вопросы об этом рассеялись сами собой.

Моя сестра сидела за столом, окруженная кипами бумаг, и что-то читала из своих многочисленных записей. Она была одета в чёрное платье, которое я никогда не видел на ней прежде, а волосы были убраны в незамысловатую прическу.

— Тебе тоже нужно отдыхать, — начал я разговор, одновременно с этим оглядывая кухню.

Что-то изменилось в ней, но что именно, я не мог уловить. Однако больше меня волновало то, что Маргарет мне не ответила. Я позвал её по имени, но она сделала вид, что не услышала, и это побудило меня напрячься. Я молча смотрел на неё, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Маргарет продолжала читать, я же вновь неосознанно окинул взглядом всю кухню и понял, что мне в ней не нравилось.

— Где наш диван?

Произнеся это больше по инерции, я осёкся. Подобные вопросы было глупо задавать копиям из других миров, ведь реальности должны отличаться от нашей, но я не удержался. После моей реплики она подняла на меня глаза, и выражение её лица было таким злым, что я занервничал. Мне стало не по себе от её разгневанного взгляда, обращенного теперь в мою сторону, и я опустил глаза, продолжая сидеть рядом с ней.

— Тебе не стыдно? Сегодня ты повёл себя отвратительнейшим образом, Сэм, а теперь эта глупая шутка про какой-то диван!

Голос её звучал непривычно холодно. Моя Маргарет никогда не говорила со мной таким тоном, не смотрела на меня так, будто бы я раздражаю её одним своим присутствием. Я чувствовал стыд из-за того, что моя копия чем-то так сильно задела её, но как изменить что-либо, я не знал. Я просто смотрел ей в глаза и не видел свою сестру, даже того человека, которого можно было бы назвать её копией. Мне стало страшно, но не за себя, а из-за невозможности предпринять хоть что-нибудь. Я не хотел, чтобы она злилась на меня.

— Маргарет, — начал я и автоматически положил ладонь на её руку.

Я закатил глаза, понимая, что по своей глупости остановил перемещение и сейчас же проснусь в своей кровати, но ничего не изменилось. Маргарет скинула мою руку и продолжала смотреть мне в глаза с той же ненавистью и злобой. Если я не очнулся в своём мире после прикосновения, то это – не параллельная вселенная, а обыкновенный сон. Я вглядывался в черты лица Маргарет, все больше замечая изменения, и лицо её с каждой секундой, что я смотрел, всё меньше походило на лицо моей сестры.

Осознание происходящего испугало меня, из-за чего мне удалось пробудиться. Я зажег спичку и поднес огонек к ладони, убеждаясь в том, что точно больше не сплю. Ощущение нереальности постепенно уходило, и я потушил спичку, убрав коробок под кровать. Прошло уже столько времени с третьего перемещения, и я, не сумевший увидеть настоящую, а не придуманную мною Маргарет, очень скучал по ней. Сидя в своей кровати, я сжимал в руках сделанный мной снимок, где копия Маргарет смотрела на меня с нежностью, а не прожигала взглядом.

 

V

 

Я решился на новую встречу с профессором Крэйтоном. Приняв мои искренние извинения за выходку при последней нашей встрече, он предложил мне попробовать переместиться под его контролем. Профессор подсоединил ко мне специальный аппарат, частоты которого показывали, в каком из состояний находится моё сознание: когда я окажусь не в параллельном мире, он разбудит меня, благодаря чему никаких кошмаров бояться не стоило.

Моё настоящее четвертое перемещение состоялось днём, но это было воскресение, так что Сэм из параллельной вселенной должен был быть дома. Очнувшись в своем кресле за чтением толстой книги, я сразу же отправился в комнату к Маргарет, надеясь наконец-то её увидеть. Я находился в отличном расположении духа, ведь знал, что мне ничего не угрожает: перемещаться под надзором профессора было абсолютно безопасно.

Ни в комнате, ни на кухне, ни в зале Маргарет не оказалось, и мне пришлось зайти в кабинет к отцу, чтобы узнать, где же она.

— Посмотрите, кто к нам заглянул, — непривычно весёлый голос копии моего отца немного насторожил меня, а уж то, что в кабинете была и Маргарет, совсем удивило.

— Мы как раз говорили о тебе, Сэм. Иди сюда.

Отец сидел за столом перед компьютером, Маргарет стояла рядом и тоже смотрела в монитор  до моего прихода. Мне всегда было приятно видеть сестру и отца в хороших отношениях, поэтому эта вселенная сразу же мне понравилась. С улыбкой я сел в кресло, пока Маргарет шептала что-то отцу, загадочно на меня поглядывая. Она существенно отличалась от той Маргарет, которая мне приснилась. Взгляд её был полон любви ко мне, из-за чего я чувствовал себя невероятно уютно впервые за долгое время. Эта вселенная напомнила мне тот год, когда отец и Маргарет работали вместе, и я был самым счастливым и беззаботным ребёнком. Тронутый этими воспоминаниями, я улыбнулся ещё шире. Всё складывалось просто отлично, и единственное, что мне оставалось делать – это наслаждаться кратковременной жизнью в этом мире.

— Что-то ты больно радостный, даже удивительно, Сэмми. Обычно тебе не нравится, когда мы работаем по выходным, — сказал мне отец, замечая мое эмоциональное состояние.

Не нравится? Я не понимал свою копию и сразу же посчитал её избалованной, потому что жизнь Сэма из этого мира была моей мечтой, а его она не устраивала. На его месте я бы каждый день после пробуждения бежал к самым близким мне людям, радуясь тому, что разлада между ними и вовсе не существовало.

— Я очень сильно вас люблю.

Маргарет улыбнулась в ответ на мои слова, а отец удивленно засмеялся.

— Вот это заявление! — воскликнул он.

— Очень-очень сильно, — тверже сказал я, окончательно растроганный происходящим.

— Мы тоже тебя любим, дорогой, — вновь посмотрев в монитор, когда тот запищал, быстро произнесла Маргарет. — В холодильнике, кстати, мороженое, только не ешь всё сразу, недавно ведь болел.

— Потом, — отмахнулся я, продолжая сидеть и любоваться их совместной работой с восторженным блеском в глазах.

— Ну ты сегодня прямо сам не свой, — вполголоса произнес отец, не отрываясь от чтения текста на экране. — Отказаться от мороженого… Не припомню, чтобы такое случалось ранее.

— Видимо, пережитая болезнь стала хорошим уроком. Не понравилось валяться в постели, пока мы ездили за покупками?

Я отрицательно помотал головой. Полнейшее умиротворение поселилось где-то внутри меня: в этот момент я действительно был счастлив. Ещё несколько минут в кабинете стояла нерушимая тишина, пока компьютер не запищал снова, и отец с Маргарет не принялись обсуждать полученное сообщение.

— А что это у тебя на руке? — вдруг спросила Маргарет, отвлекаясь от диалога с отцом. — Браслет? Ты разве их носишь вообще?

Я нахмурился, посмотрев на голограмму дримджекта, а после снова взглянув в сторону сестры. Чуть наклонив голову в бок, я едва слышно спросил:

— Ты не знаешь, что это такое?

Даже если в этом мире не было известно о перемещениях, дримджекты всё равно должны были быть изобретены, только истинного применения для них пока ещё не нашлось. Моя сестра участвовала в их разработке ещё когда училась в университете Хельсинки, я помню, она писала мне об этом устройстве. Поэтому было странно, что Маргарет этого мира не признавала дримджект. Однако это играло мне на руку: впоследствии моей копии было бы тяжело объяснить, откуда у неё взялся дримджект и куда пропал.

— Я вижу, что это браслет, но не помню, чтобы у тебя был такой. Впрочем, это неважно. Папе надо поработать одному, не будем его отвлекать. Предлагаю разделить мороженое пополам.

Я радостно кивнул и пошёл следом за сестрой на кухню, сразу же примкнув к холодильнику. Мороженое оказалось шоколадным, и эта новость не оставила без сомнений тот факт, что эта вселенная — лучшая. По крайней мере, из всех тех, в которых я был.

— Моё любимое, — с улыбкой заметил я, разделяя брикет мороженого по тарелкам.

— Я думала, тебе больше нравится миндальное. Но так даже лучше, — Маргарет сидела за столом и больше не выглядела такой веселой, как в кабинете отца.

Поставив локти на стол и сцепив пальцы друг с другом, она опёрлась на них подбородком и задумчиво смотрела в окно. Я положил тарелку, где мороженого было чуть больше, рядом с ней и не без энтузиазма принялся за свою порцию. Маргарет вздохнула.

— Я рада, что ты больше не сердишься на меня, Сэм.

— Это было глупо, — с приличным куском мороженого во рту ответил я.

Намного более глупо было вникать в разговор с беспечным видом, но так как сути ситуации я не знал, мне приходилось импровизировать. Маргарет тоже начала есть мороженое, но делала она это намного медленнее меня, так же смотря куда-то в сторону.

— А мне кажется, что ты прав. Но сейчас менять что-либо уже поздно.

Я удивленно проглотил весь кусок. Маргарет из моего мира никогда бы не признала мою правоту, да и спорили мы насчет чего-либо крайне редко. Обычно я всегда к ней прислушивался и не сомневался в её решениях. Я хотел осторожно узнать, о чём именно она со мной говорила, поэтому продолжил разговор.

— Лучше поздно, чем никогда, — повторил я фразу, которую всегда говорила мне моя Маргарет, и её копия усмехнулась.

— На самом деле всё не так плохо. Мне нравится физика. Не так сильно, но нравится.

Ложка с мороженым, почти что оказавшаяся во рту, вернулась на тарелку. Я недоуменно посмотрел на сестру. Моя Маргарет была причастна к физике только во время общей работы с отцом над теорией. Неужели мне удалось попасть в мир, где люди тоже научились перемещаться в другие вселенные? Тогда почему это происходит намного позже, чем в нашем мире, ведь они должны быть идентичны? Значит, эту Маргарет ждёт та же судьба? Но тут я вспомнил, что копия моей сестры даже не узнала дримджект, и совсем запутался.

— Ты можешь рассказать мне подробнее о теории многомировой интерпретации? — попросил я сестру, надеясь понять по её реакции, знают ли люди этого мира про перемещения.

— Параллельные миры? — Маргарет нахмурилась, удивленно на меня посмотрев.

Я облегченно вздохнул, ведь если Маргарет из этого мира знала бы о перемещениях, она бы точно ответила иначе.

— Ты же знаешь, что я не верю во всё это. Если бы теория оказалась верна, то наша жизнь стала бы бессмысленной и бесценной. Ты уже не уникальная личность, единственная во всем мире, а лишь дробная её часть. Интересно рассуждать над всем этим, фантазировать, какие миры могли бы существовать… Но на деле всё это очень сложно и нереально. Даже если параллельные вселенные существуют, я бы предпочла находиться в неведении и не знать, что помимо меня есть ещё миллиарды таких же Маргарет.

Я молчал, ковыряясь ложкой в полупустой тарелке, Маргарет же продолжила говорить:

— Вообще, если задуматься… Вряд ли в другие миры, если те на самом деле существуют, можно попасть, к примеру, через черные дыры, как утверждал Стивен Хокинг. Не думаю, что тело может попасть в другую вселенную, но вот сознание… Если бы я изучала сомнологию, может, ответов на эти вопросы было бы больше, потому что подсознание человека, как ты знаешь, совсем не изучено. Мало ли на что мы способны.

Ложка выпала из моих рук после услышанного. Теперь стало понятно, почему так счастлив отец, и о чём моя копия спорила с Маргарет. Стало ясно и то, почему Сэму из этой реальности не так нравилась совместная работа сестры и отца, а также – почему Маргарет не узнала дримджект. В этой вселенной она не стала сомнологом, а предпочла послушаться отца и посвятить свою жизнь другой науке, физике.

Я и раньше задумывался о том, что было бы, если бы моя сестра предпочла воплотить в жизнь мечты отца, а не свои собственные. Как бы сложились наши жизни в этом случае, и были бы мы по-настоящему хорошей семьей.

— Ты жалеешь о своем выборе?

Несмотря на то, что я достаточно резко сменил тему, Маргарет меня поняла. Она печально улыбнулась, пожав плечами. Мнимое счастье, которое я чуть было не принял за лучшую из возможных жизней, окончательно рассеялось.

— Если бы у меня был шанс изменить всё это, я бы им не воспользовалась. Несмотря на то, что мне порой бывает трудно, у нас дружная семья и хорошая жизнь. Разве не это главное, Сэм? Думаю, если бы я стала сомнологом, мы бы сейчас не ели с тобой вместе мороженое. Я бы переехала в другое место и жила отдельно. Неприятно было бы находиться в доме, где тебе не рады, а наш папа уж точно не простил бы меня.

— Нет, ты бы осталась, — уверенно сказал я, потому что слова мои были правдой.

Моя Маргарет не покидала дома после своего возвращения, несмотря на то, что отец не хотел её видеть. Она жила с нами, и если раньше я думал, что ей просто было так удобнее, сейчас я понимал, что делала она это ради меня.

— Разве что ради тебя, — повторила копия Маргарет мои мысли.

Я улыбнулся и поднялся со стула, чтобы отнести тарелки в раковину. Но стоило мне встать, как в глазах померкло, и я проснулся в кабинете профессора Крэйтона. Я удивленно моргал, не сразу приходя в себя из-за столь резкой перемены. Ощущение, словно я всё ещё сидел на кухне с Маргарет и ел мороженое, не покидало меня.

— Прошло уже больше часа, так что я должен был тебя разбудить, — объяснил мне профессор.

Я сонно кивнул, поднимаясь на ноги и принимая из рук Крэйтона бутылку воды.

— Я был во вселенной, где Маргарет отказалась от сомнологии из-за отца, — выдавил я из себя.

— Это уже вторая зона, — задумчиво произнес профессор. — Копия твоего отца, наверно, была очень счастлива?

— Таким радостным я его ещё не видел.

Мне надо было обдумать увиденное одному и, поблагодарив профессора за помощь, я отправился в сторону выхода.

— Сэм, — остановил меня Крэйтон у самого порога, — мне надо сказать тебе ещё кое-что.

Я повернулся и посмотрел на него, отмечая, что выглядел тот достаточно взволнованным. Профессор молчал, очевидно, подбирая нужные слова, я же терпеливо ждал его.

— Вчера я практиковал перемещение и попал в тот мир, где Маргарет тоже нет в живых. Это подтверждает вторую версию: все те копии, с которыми ты встречался, обречены на скорую смерть. Иначе миры не будут похожими друг на друга. Мне жаль.

Я не ответил, отрешенно глядя куда-то в сторону, и профессор, оглядывая меня с осторожностью, сказал ещё кое-что:

— Ты рискуешь столкнуться с её смертью при перемещениях, так что я советую тебе остановиться. Боюсь, в скором времени возможности видеть Маргарет больше не будет.

Я был слишком уставшим, чтобы среагировать должным образом, и просто покинул кабинет. Нужно было скорее вернуться домой и лечь спать, отключиться и не думать обо всем том, что наваливалось на меня снежным комом.

Всю последующую неделю я активно практиковал перемещения. Я не забывал о том, что с каждым днём риск попасть в мир, где Маргарет уже нет в живых, возрастал, но именно это и подталкивало меня продолжать: близилось время, когда я больше не смогу её увидеть. Моё состояние, откровенно говоря, оставляло желать лучшего. Но изо дня в день я ходил в школу, делал самые важные уроки и ужинал вместе с отцом, когда тот не работал – всё это заставляло меня не забыть о реальной жизни, мысли о которой практически исчезли из моей головы.

Сегодня выходной день, поэтому я решил отправиться в параллельный мир ранним утром: ночью я спал, изнуренный предыдущим перемещением.

Когда мне удалось проснуться в теле Сэма из другой вселенной, я как обычно пошёл на кухню: Маргарет предпочитала вставать рано даже по выходным и обычно завтракала отдельно, пока мы с отцом отсыпались. Но эта реальность решила сильно меня удивить. Вместо Маргарет, которую я ожидал встретить, в нашей кухне находился профессор Крэйтон и самым что ни на есть наглым образом копошился в нашем холодильнике. Лохматый и сонный, он был одет в спортивные штаны и явно домашнюю футболку, всю помятую и замызганную в некоторых местах.

— Профессор Крэйтон?

Изумлению в моем голосе не было предела. Я был возмущен и не понимал, что он здесь делал. Профессор наконец-то соизволил закрыть дверцу нашего холодильника и обратить на меня внимание.

— А чего так официально? — весело произнес он. — Я возьму твой йогурт, ты ведь не возражаешь?

— Возражаю, — я скрестил руки и нахмурился, на что профессор только рассмеялся.

Копия профессора выглядела слишком свежей и бодрой, а её беззаботность действовала мне на нервы.

— Ты вынуждаешь меня готовить себе завтрак, — грустно вздохнул профессор и потянулся к верхней полке за сковородой. — Будешь яичницу?

Я не ответил и отправился в комнату Маргарет, чувствуя странный прилив раздражения из-за отсутствия понимая происходящего. Копия моей сестры уже не спала, но всё ещё лежала в кровати под одеялом. Я хотел присесть на край кровати, но, опасаясь случайного прикосновения, просто встал рядом.

— Доброе утро, — Маргарет сонно мне улыбнулась, сильнее кутаясь в одеяло, потому что в комнате было холодно. — Ты чего так рано подскочил?

Она радостно смотрела на меня, а спутавшиеся из-за сна рыжие волосы лишь добавляли беззаботности всему виду. Даже её улыбка отличалась: она была более искренняя и по-настоящему счастливая.

— Ты ведь тоже встаешь в это время, — заметил я, надеясь, что режим копии не отличается от режима моей сестры.

— Да, но сегодня совсем не хочется вставать. Попроси, пожалуйста, Дэвида не готовить яичницу. Запах горелого потом сутки выветривается.

Я старался сделать вид, что меня не удивляет присутствие профессора в нашем доме, да и всё, в принципе, стало понятно. Я не был против отношений Маргарет и Крэйтона, но тот факт, что они скрыли это в реальной жизни, удручал меня. И как я сам не додумался до этого? Однако сейчас я находился не в своем мире, и здесь было некогда размышлять об этом.

— Впрочем, не нужно. Я сама.

Маргарет поднялась с кровати, потягиваясь, и всё моё внимание было приковано к её животу довольно внушительных размеров. Я впал в ступор, не зная даже, каким образом мне реагировать. Всё это не укладывалось в моей голове, и было очень трудно поверить в то, что существует реальность, где моя сестра и этот профессор, которого я знал сравнительно недавно,  ждут ребёнка. Эта вселенная так сильно отличалась от моего мира, что соответствовать своей копии и не подводить её своим странным поведением я не мог.

— Ты беременна? — все-таки решил уточнить я, вылупившись на живот сестры самым неприличным образом.

— О, серьёзно? — Маргарет засмеялась и потянулась, чтобы потрепать меня по волосам, но я отпрянул.

Покидать этот мир пока ещё было рано. Копия, не придав значения моему движению, отошла к окну, чтобы раздвинуть шторы. Я был искренне рад за копию моей сестры, видя, что её жизнь сложилась намного более лучшим образом, чем у настоящей Маргарет. Я улыбался, разглядывая непривычную мне фигуру Маргарет и думал о том, что Сэм из этого мира в свои пятнадцать совсем скоро станет дядей. Однако не прошло и секунды, как ко мне пришло осознание самого страшного. Вторая зона, а это по всем признакам была именно она, не способна включать в себя настолько значительные изменения, как появление новой жизни. Если я смог переместиться сюда, то ребёнку Маргарет не суждено было родиться. Более того, я не забывал и о том, что и самой копии сестры оставалось жить недолго. Всё это было слишком тяжело переварить, я чувствовал полнейшее истощение, а потому мне всё же нужно было уйти. Немедля ни секунды, я впервые решительно подошёл к Маргарет и крепко обнял её.

 

VI

 

— В каких отношениях Вы были с моей сестрой? — я не стал церемониться и при встрече с профессором Крэйтоном сразу же спросил его о том, что волновало меня целый день.

Мирно сидевший за рабочим столом, он смущенно отложил бумаги в сторону и с натянутой улыбкой посмотрел мне в глаза. Вид у него был болезненный, а значит, и он продолжал практиковать перемещения слишком часто.

— Ты встретил меня в параллельной реальности? — со вздохом произнёс он. — Мы были близки и даже хотели рассказать вам с отцом об этом ещё в январе, но потом всё прекратилось. В последний месяц наши отношения были сугубо деловыми, ничего, кроме общей работы.

Я нервно засмеялся, поражаясь тому, как сильно могут различаться вселенные. Я уже должен был привыкнуть к этому, однако с каждым моим перемещением отличия были всё существеннее, и я не справлялся с этим в эмоциональном плане. Видеть, как могла бы сложиться наша жизнь, если бы в какой-то момент кто-то из нас поступил иначе, правильно, было больно.

— В том мире Вы жили в нашем доме, а Маргарет была беременна.

Я хотел, чтобы кто-то прочувствовал мое состояние, и не мог скрывать увиденного от профессора. Он вскинул голову и посмотрел на меня настолько безумными глазами, что я бы вздрогнул, если бы не был таким уставшим.

— Мы ждали ребенка?

Профессор тяжело вздохнул, массируя веки и глядя куда-то в сторону. Он молчал продолжительное время, а взгляд его теперь казался напуганным.

— Это невозможно.

Я подумал, что профессору сложно было принять мысль о самом ребёнке, но речь, как оказалось, шла о другом.

— Ты уверен, что это был не простой сон? Появление ребенка невозможно. С такими изменениями ты никак не мог столкнуться. Это невозможно, — снова повторил он.

— Поэтому ему и не суждено родиться. Страшно представить, что будет потом в этом мире. Я не смог находиться в нем и минуты после того, как всё осознал.

— Ты не понимаешь, Сэм. Сам факт того, что ребенок существует, даже если он пока ещё находится внутри Маргарет – это уже новая жизнь. Знаешь… — Крэйтон поднялся с места и приблизился ко мне вплотную. — В последний раз, когда Маргарет приходила ко мне, она утверждала, что ей удалось попасть в третью зону. Она говорила, что переместилась во вселенную, где ваша мама была жива. Я не поверил ей, потому что её состояние было критичным. Никто, кроме нее, не заикался о третьей зоне, и она оставалась недоступной никому из нас.

Профессор прожигал меня странным взглядом, и вид у него был пугающим.

— Значит, человек все же может перемещаться и в третью зону?

Внезапно профессор отошел от меня, чуть истерично улыбнулся, и голос его прозвучал наигранно бодро:

— Конечно нет. И это точно не под силу сознанию пятнадцатилетнего мальчишки. Просто твои границы между состояниями мозга стираются, и ты не понимаешь, где сон, а где другой мир. Такое случается, это не редкость.

Я очень сомневался в том, что мне бы приснились отношения профессора и Маргарет, потому что об этом у меня прежде не возникало и мысли. Осознание того, что третья зона может быть доступна, огорошило меня. Ещё больше меня испугало, что Маргарет тоже сталкивалась с этим. В тот момент я вдруг осознал, что дошел до того же состояния, в котором видел сестру. Я так отчаянно хотел встречаться с её копиями, что совершенно забыл первоначальное решение быть предельно осторожным. В последнее время мне часто было плохо, не говоря уже о постоянных кошмарах, голова не переставала болеть, а границы между реальностью и сном действительно порою стирались. Я повторял ошибки Маргарет и вслед за ней губил себя.

— Тебе точно нужно заканчивать с перемещениями, Сэм, — твердо заключил профессор, и теперь с его словами я был согласен. — Я боюсь за тебя.

Если я ещё мог сделать что-то для сестры, так это не испытать её участь на себе. Маргарет любила меня и уж точно не хотела бы, чтобы со мной случилось что-то подобное. В тот день я решил, что больше перемещений не должно повториться.

Возвращаться в прежнюю колею было трудно, как и игнорировать желание снова попасть в другой мир. Я стал зависим от этого, не мог избавиться от мыслей о перемещении, а настоящая реальность стала попросту непереносимой. Самым тяжелым для меня была непрекращающаяся, мучившая каждую секунду тоска по сестре. Я собственноручно отрекся от встреч с ней, и это никак не давало мне покоя. И пусть с момента её смерти прошло уже достаточно много времени, и мне пора было смириться, я не был способен сделать это.

Однако я справился. Я отказался от перемещений и преодолел себя, выбросив полупустой спичечный коробок и переписанный мною лист с записей Маргарет о технике попадания?. Избавиться от снимка мне не позволили чувства, всё-таки это была частичка сестры, даже если и запечатлена была лишь копия. Дримджект тоже оставался со мной, потому что я привык к нему да и выкидывать побоялся – если бы тот по моей вине попал не в те руки, вышло бы плохо. Мы больше не виделись с профессором Крэйтоном, и никто из нас, признаться, этому не огорчился.

Но как оно всегда и бывает, если пытаешься убежать от чего-либо, рано или поздно оно все равно тебя настигнет. Прошло чуть меньше месяца с тех пор, как я оставил параллельные миры в прошлом. Именно тогда произошло последнее в моей жизни перемещение.

Всё случилось абсолютно спонтанно, и я даже не применял специальную технику, а по обыкновению лёг спать. Но разные мысли никак не могли угомониться, и заснуть не получалось. Когда же в очередной раз я раздраженно открыл глаза, я очутился напротив собственного дома.

Стояло раннее утро, и солнце едва начинало всходить, однако его тепло было ощутимым. Я не был уверен, не сон ли всё это, потому что даже моё тело с трудом поддавалось контролю, словно это была какая-то оболочка. Я находился через дорогу от своего дома и хотел сделать шаг в его сторону, но вышедшая на улицу Маргарет меня остановила.

Она была одета в то же чёрное платье, которое я видел в кошмаре, и это снова навело меня на мысли о сне, но мои ощущения казались слишком реалистичными. Маргарет медленно шла по направлению ко мне, не видя ничего вокруг. Она словно не осознавала своих действий, взгляд её не был осознанным, а лицо казалось бледным и до пугающего худым. Маргарет из этого мира находилась в том же состоянии, что и моя сестра – я не столько видел это, сколько чувствовал. Я попытался окликнуть её, но не смог проронить ни звука: мое тело словно не было моим, всё, что я мог – это смотреть.

Я услышал шум автомобиля и быстро повернул голову вправо: прямо на Маргарет, идущую по дороге и будто не слышавшую громкий звук, несся автомобиль. Я находился на грани истерики от собственной безысходности: ноги не двигались, я не мог произнести ни слова, а машина с каждой секундой стремительно приближалась к ней. Я должен был что-то сделать, но голова нещадно болела, и никакие мысли не лезли в голову. Меня сковывал ужас от осознания того, что должно было произойти.

Я до сих пор не понимаю, почему сделал именно это. Правая рука будто сама собой поднялась вперед, и голограмма дримджекта оказалась аккурат перед моей сестрой. Меня трясло, но я зажмурился, сконцентрировавшись, и так же быстро вырываясь из этого мира.

Я не решался открывать глаза, но когда сделал это, уже был в своей комнате, а рядом со мной стояла Маргарет. Я вздрогнул, не веря своим глазам. У меня получилось перенести копию сестры в свой мир, хотя я даже не знал, что это возможно. Полнейший шок овладел мной, но я, не теряя ни секунды, крепко прижался к сестре, обнимая её впервые за несколько месяцев. Я дрожал и тяжело дышал, сжимая неподвижную Маргарет в своих руках, а мысли в моей голове перебегали с одной на другую. Я спас Маргарет, но одновременно с этим вытащил её из другого мира, что было попросту недопустимо. Что теперь будет? Это ведь та же Маргарет, абсолютно такой же человек, моя сестра, которая любит меня так же сильно. Ужаснейшим и неправильным способом у меня получилось вернуть самого дорого мне человека. Как отреагирует на это отец и все те люди, что похоронили её несколько месяцев назад? Как я объясню всё это копии, что даже не знает о существовании перемещений? Я находился в полнейшем смятении, был взволнован и испуган случившимся, но одновременно с этим испытывал счастье. Моя сестра была рядом со мной, и ничего больше мне не было нужно. Необходимость перемещений отпала сама собой, теперь я мог быть счастлив и в своем мире.

Маргарет мягко отцепила мои руки и сделала шаг назад. Она мимолетно осмотрела комнату, после чего заглянула ко мне в глаза и недоуменно спросила:

— Кто ты?

Имея огромное количество возможностей, я снова попал в третью зону и вырвал свою сестру из того мира, в котором никогда не рождался…