Развитие виртуальной реальности уже несколько лет продолжает открывать человечеству новые возможности в сфере кинематографа: это и более удобное проектирование визуальных эффектов, и создание полноценных декораций, заменяющих съёмки на натуре. В индустрию компьютерных игр прочно вошла продукция, завязанная на погружении в виртуальную реальность. Но куда технологии будут двигаться дальше? Что если погружение в виртуальную реальность внедрить в кинематограф?  

Эффект присутствия – одно из явлений, которого многие творцы пытаются добиться разными техническим средствами, будь то съёмка на уровне глаз, субъективная камера, «репортажная» съёмка, объёмный звук и изображение в кинотеатрах и целые 5D кинотеатры со всевозможными спецэффектами в виде запахов, порывов ветра или брызг воды. Но как добиться полного погружения в происходящее?

Я бы хотела обратить внимание на человеческие сновидения, в которых присутствует полное отрешение от реальности вместе с реальными ощущениями и яркими впечатлениями: от эмоций до физического комфорта, вплоть до болевых ощущений.

Воздействие на сновидения человека – тема, которой интересовались учёные ещё в ХХ веке. Это и «машина сновидений», и Лида-машина. Общий принцип – воздействие на мозг человека, будь то ритмические импульсы электрического поля частотой 40 МГц, тепловые импульсы или же визуальные стимуляции на альфа-ритмы головного мозга.

Идея взаимодействия человеческого мозга и компьютера также не нова и давно является объектом интереса для учёных. Так почему бы не воспользоваться воздействием компьютера на человеческий мозг, чтобы ввести его в состояние сна и спроецировать определённый сон?

Например, сеанс Лида-машины проводится в звукоизолированной затемнённой комнате – на смену ей может прийти комфортная капсула. Человек – потенциальный кинозритель – помещается в эту капсулу и вводится в состояние сна, а само сновидение – это заранее запрограммированный кинофильм, где зритель становится непосредственным участником событий. Связь «мозг-компьютер» может осуществляться за счёт встроенного в капсулу шлема, который уже сейчас применяется для реализации нейроинтерфейса.

В таком случае технологию создания фильма можно будет позаимствовать из создания компьютерных игр, а именно кат-сцен, где зритель будет своего рода игроком, выполнять заданные программой действия и при этом испытывать все ощущения, характерные для тех или иных действий, а также эмоции, вроде страха, радости и гнева. Более того, зритель мог бы полностью ассоциировать себя с главным героем истории, вобрав ложные воспоминания, проецируемые устройством и принадлежащие персонажу картины. Отсюда образ мысли, отношение к событиям и восприятие окружающего мира может значительно отличаться, а значит, и впечатления будут куда более запоминающимися и уникальными, что породит спрос на такого рода продукцию. При этом при окончании сеанса всё будет восприниматься не более чем сном, как мы воспринимаем собственные кошмары, которые не смотря на сильные эмоциональные потрясения забываются в течение дня.

При этом «проживание» истории может быть не только от лица «главного героя». И это будет отличным маркетинговым ходом для развития индустрии «кинематографа переживаний».

В компьютерных играх есть такое свойство, как реиграбельность, когда, например, одну и ту же кампанию можно пройти от лица разных персонажей – это и другой геймплей, и другая история, и просто другие впечатления от игровой сессии. В иммерсивных спектаклях также есть своего рода «реиграбельность», когда в зависимости от выбранных комнат для прохождения и порядка «прогулки» зависит сама история, вернее, те обрывки, которые зритель узнаёт из уст актёров, чтобы затем составить полноценную историю. Подобную особенность можно спокойно внедрить и в кинематограф, что будет экономически выгодно, поскольку рассказ истории от лица разных героев позволит фильму раскрыться с нескольких сторон и вызовет желание у зрителей узнать все детали понравившейся им истории, как это бывает в компьютерных играх с «истинными» и «ложными» концовками. Так первоначально зрителю может быть доступна лишь «ложная» концовка, которая создаёт одно впечатление о фильме, в то время как полученная за дополнительную плату «истинная» или «альтернативная» концовка могут это впечатление перевернуть на диаметрально противоположное, что вызовет ажиотаж в общественности и повлечёт за собой увеличение продаж «истинных» концовок.

Поскольку фильм будет являться заданной программой, отпадёт необходимость в декорациях, операторах, бригаде осветителей, ассистентах и прочих частях съёмочной группы. Вместо постоянного набора актёров будет база данных с набором реакций, их внешних и внутренних проявлений. Более того, во многом данную библиотеку можно будет пополнить, взяв за основу анализ уже отснятых фильмов – если говорить о мимических и жестикуляционных проявлениях эмоций. Психологическую составляющую переживаний и реакций нужно будет набрать за счёт волонтёров.

Таким образом, герой будет представлять собой набор параметров личности, забитых в компьютерную программу. Кинематограф отойдёт от работы в павильонах с живыми актёрами, операторами – вместо этого им на смену придёт более дешёвая, быстрая и практичная «симуляция», требующая лишь нескольких сценаристов и пары операторов виртуальной реальности, программирующих события фильма. Большая часть картин будет ремейками уже известных творений успешных кинематографистов, проверенных временем, с именитыми актёрами.

И здесь встанет вопрос: а как же старое кино, экономически менее выгодное? Что станет с искусством монтажа, операторским мастерством? Что насчёт актёров? Скорее всего оно станет «элитарным искусством», данью уважения к прошлому, поскольку с точки зрения капиталистических отношений оно проигрывает по всем параметрам «системе переживаний». Массовый зритель, особенно если говорить о зрителях будущего, привыкших к погружению в виртуальную реальность, предпочтёт такое же погружение и в кинофильмы, а значит, будет стремиться к новому кинематографу: не нужно никуда выходить из дома, достаточно заказать просмотр на свой аккаунт и погрузиться в уже привычную виртуальную реальность.

Далее я бы хотела привести один из возможных эпизодов из такого будущего.

***

– Пёс, ты меня слышишь? – Влад одёрнулся и обернулся на Рому, который, судя по всему, уже не первый раз его звал. – Что, всё над проектом думаешь?

– Ага, кинематографу же в этом году двести лет, надо что-то придумать, – Влад отрешённо отозвался, чем, видимо, вызвал негодование у своего друга.

– Понятно, опять меня не слушал. Я тебе тут рут Рона рассказываю, а ты всё о своём думаешь, – Рома сделал глоток энергетика. По его лицу было видно, что он особо не сердился. Не в первый раз у них такое.

– Прости. Так что там с Поттером? Купил сеанс просмотра от лица Уизли? – лицо Ромы тут же озарилось воодушевлением, и он снова принялся за рассказ, оживлённо жестикулируя и проливая энергетик из банки на дорогу.

– Да, наконец-то накопил! После просмотра до сих пор на пауков жутковато смотреть, – парень поморщился и снова сделал глоток, – а оказывается, он уже тогда начал к Грейнджер присматриваться, но так, как друг чисто.

– Ясно, а на кого дальше копить будешь? – Влад обернулся на огромные панели с заходящим солнцем, но быстро отвернулся.

– На Волдика. Он, конечно, дорогой, зараза, но увидеть, как он Пожирателей собирает в кучку и со змеёй своей шипит – оно того стоит! Или прикинь, возродиться из котла в четвёртой части!

– Ага, и до этого весь фильм пробыть недоличинкой, – Влад едко усмехнулся, на что Рома раздражённо стукнул его кулаком в плечо.

– Да ну тебя, всё удовольствие портишь, – парень с досадой кинул банку на дорогу.

– Вообще-то я берегу твои деньги, – Влад проводил взглядом подлетевшего дрона-уборщика, подхватившего банку, но отвлёкся на их с Белкой полуразмытые тени от панелей.

– Тоже верно, а то в сети слушок прошёл, что уже скоро в закрытый альфа-тест выпустят какого-то Железного человека, поговаривают, убойная будет вещь. Знаешь же, о чём он? Ты же у нас за старое кино шаришь.

– Шарю. Считай, это первый фильм, после которого супергеройское кино стали воспринимать всерьёз.

– Чего-чего? Переведи на человеческий, Пёс, это ты у нас студент-кинематографист, – Рома достал из кармана упаковку жвачки. Влад устало закатил глаза, но принялся терпеливо объяснять.

– Кино про супергероев, людей со сверхъестественными способностями или технологиями, если говорить о Железном человеке. Много динамичных сцен, погонь, драк и прочего-прочего.

– Погодь, какие взрывы и драки? Их же только учатся делать, народ не переносит нагрузок без спецмодулей на капсулы.

– А такие. С каскадёрами – людьми, специально обученными опасным трюкам, с декорациями – специально создаваемыми физическими объектами, имитирующими дома, комнаты и прочие штуки. Как, по-твоему, раньше фильмы снимали? – Рома внезапно закашлялся, чертыхнулся и выплюнул жвачку, которая буквально за несколько секунд растворилась, оставив после себя лишь влажное пятно.

– Хочешь сказать, эти ребята застали динозавров со смартфонами?

– Белка, это 2008 год, некоторые ещё с телефонами на кнопках ходили, – услышавший это Рома ошарашено присвистнул, на что Влад обречённо хлопнул ладонью по лицу, – дай угадаю, чип по истории ты обменял на какой-нибудь редкий сет в игре?

– Но-но, легендарку выторговал! – парень ухмыльнулся, но ухмылка быстро сменилась виноватой улыбкой.

– Ясно всё с тобой, – Влад вздохнул, – кинематограф был изобретён ещё в 19 веке, в 1895 году, когда компьютеров и в помине не было.

- Постой, сейчас же 2095… выходит, вашему кинематографу уже двести лет стукнет? – Влад занёс ладонь для очередного удара об собственное лицо, но удержался.

- И каким местом ты меня слушал… Ладно. Да, двести, говорил ведь уже. И вот прикинь, что раньше бегали человечки со здоровенными агрегатами – камерами – а другие человечки играли свои роли – актёры. А были ещё мужчина или женщина, которые всем процессом руководили – режиссёром такая должность называлась. И ещё много-много других обязанностей, вроде художника по костюмам, художника-декоратора, хореографа-постановщика, бригады осветителей и далее по списку. И это всё в реальности. Вот входит человек в комнату, здоровается, наливает в графин воды – вот одна сцена. И её могут переснять раз двадцать. А таких сцен в фильме море. Знаешь, сколько твоего Поттера в оригинале снимали?

– Сколько? – Рома замер, так и не закинув в рот новую порцию жвачки.

– Почти год, – светло-зелёная подушечка выпала из пальцев Ромы на дорогу.

– Да ты гонишь… Его ремейк три месяца занял и то только потому, что там бодались с ощущением магии и заклинаниями!

– Ага, а теперь представь, как всю эту твою магию без нейросети делали. Компьютерной графикой, причём это 2001 год, там и аниматроники были, типа роботов, только там набор движений примитивный и интеллекта ноль. И знаешь что? Кажется, мы многое потеряли с этой нейросетью.

– Так, Пёс, опять за своё?

– Да, опять! – Влад раздражённо спрыгнул с балки. – Ты не видел эти фильмы, Белка! Раньше кино было искусством, куда большим, чем сейчас! Сейчас что? Да, ты написал историю, продумал её, задал параметры оболочке и всё!

– А ещё декорации создал…

– Да слизывают они все декорации со старых фильмов, Белка! Раньше рисовали на стекле, имитируя вдалеке огромные здания, пользовались зеркалами в «Чужом», чтобы было больше капсул! Какие спецэффекты в «Космической одиссее» Кубрика! Ты понимаешь, что они имитировали невесомость с помощью тросов, подбирали ракурс, в смысле угол съёмки так, чтобы их не было видно!

– А зачем так изгаляться? Они что, затереть их не могли?

– Какой затереть?! Не умели тогда ещё этого делать, Белка! Там такие декорации строились: вращающийся цилиндр, который помогал имитировать невесомость! В «Кошмаре на улице Вязов» комнату построили вверх-ногами и камеру тоже так поставили только ради того, чтобы фонтан «крови» бил как бы в потолок, понимаешь?

– Ого, это что за фильм такой? – Рома заметно оживился, на что Влад у вздохнул.

– Не надейся его найти в формате переживаний. Только по старинке, дружище. Но поверь, откроешь для себя хорроры и слешеры – не пожалеешь. Только подгузников закупи, пригодятся, – Влад ухмыльнулся, видя растерянное и, в то же время, заинтересованное лицо друга.

Взглянув себе под ноги, Влад понял, что больше не видит их с Белкой теней.

– И ведь знаешь, главное не только в этом. Раньше были актёры: настоящие живые люди, которые влезали в чужие жизни. Раньше ты мог увидеть то, чего не видит герой, и от этого переживать и нервничать ещё сильнее. Я смотрел оригинал «Хатико», Белка. Честно, даже меня пробрало. Раньше был режиссёр, который манипулировал твоим вниманием, давал тебе увидеть ровно столько, сколько нужно. Тебе не нужно было платить за разных персонажей, чтобы понять всю историю – обходились без этого! Ты не представляешь, какой кайф я испытал, когда смотрел «Сердце ангела» – Паркер чёртов гений! Когда ты только в самом конце понимаешь всю историю от и до! А какие кадры, Белка, – Влад шумно втянул воздух, запустив пальцы в волосы, – сейчас в кино ты видишь всё своими глазами, а там вид сверху, снизу, близко, далеко. Были «крупности», «ракурсы», понимаешь? Авангардисты такое вытворяли, что я перерывы делал от непривычки, у меня голова кругом шла. У Вертова поезд на тебя несётся, а ты шелохнуться не можешь, потому что ты не ты. Поезд на тебя едет и будто проезжает над тобой, Большой театр перед глазами надвое раскалывается! А монтаж? Как из разрозненных вещей, не связанных между собой, рождался новый смысл! Эффект Кулёшова, когда одно и то же лицо человека могло передавать разные эмоции – смотря с чем смонтируешь его: с тарелкой супа, детским гробом или женщиной! Они замедляли и ускоряли время, одно событие перескакивало на другое, и вот ты сперва смотришь, думаешь – да что же это за чертовщина, ничего не понятно, а потом вдруг ка-а-ак понимаешь!

– Мда… кого-то опять понесло, – Влад раздражённо обернулся на Рому. Тот всё-таки закинул в рот жвачку и жевал её, не приглушая собственного чавканья, – Пёс, не кипятись, а то ещё призовёшь кого-то своими «вертовыми» и «паркерами». Понял тебя: старое кино – вещь, нейросеть – туфта.

– Да не то чтобы туфта, – Влад вздохнул, – я понимаю, что это просто новая ступень развития. Это всё равно что ругаться на то, что «вот раньше художники на холсте писали, краски мешали вручную, не то, что молодёжь сейчас с этой вашей «виртюяльной» графикой, тьфу ты», – Влад заговорил скрипучим голосом, прикидываясь соседской старушкой, но затем продолжил уже своим голосом, – но то, что старые фильмы многие забыли – это неправильно.

- Ну, знаешь ли, твой старый кинематограф разве может внушить человеку чужие мысли? Чувства? Вот ты никогда никуда не опаздываешь, а вот ляжешь в капсулу и проживёшь жизнь за человека, который времени не чувствует – какого это, а? В жизни ты можешь плохо чувствовать вкус, а как глянешь фильм за гурмана какого-нибудь, так и вылезать из него не захочешь. Я так «Рататуй» врубаю и пересматриваю конкретные сцены, где они супы дегустируют и прочую вкуснятину.

- Ну да, тебе лишь бы свои потребности утолить, куда тебе до искусства…

- Эй, это было грубо. И вообще, я о другом. В современном кино ты ведь тоже переживаешь эмоции, пусть они и внушаются тебе шлемом с капсулой. Разве это плохо? Разве плохо летать хотя бы в таких снах, когда мы выбраться толком никуда не можем? Даже ведь в симуляции эти ощущения поднадоедают, притупляются, а в фильме ты всё переживаешь будто в первый раз. Мне когда паршиво, я включаю какую-нибудь сопливую комедию, и после неё уже не так всё плохо, как казалось до просмотра – они там все такие счастливые и воодушевлённые в финале… Пёс, разве искусство не должно вызывать эмоции?

- Но ведь ты же говоришь, что это не твои эмоции – это суррогат, Белка…

- Но их испытываю я! Какая разница, откуда эти эмоции? Мы же когда настроение себе шоколадом поднимаем, или когда люди антидепрессанты принимают – что, это тоже не их эмоции?

- Но ведь это же другое…

- Что «другое»? Это эмоции, Пёс, переживания, - но, видимо, на лице Влада проступила тень обиды, на что Белка отреагировал, значительно смягчившись, – ну, давай ты тогда мне покидаешь парочку своих фильмов, а я их гляну, - Рома чуть улыбнулся, пытаясь немного подбодрить Влада. Понимал же, что для него это больная тема, – закинешь же на аккаунт?

– Парочку? – Влад усмехнулся, чувствуя лёгкую горечь и в то же время признательность. – Парочки не хватит, Белка. Чтобы понять «язык» каждого режиссёра, их приёмы, особенности… я могу тебе врубить Тарковского – ты ничего не поймёшь, готов двадцатку поставить.

– Ого, какая уверенность, – Рома сердито фыркнул и усмехнулся, – а как «по старинке-то»? Через VR, что ли?

– Ну, можно для начала и так, конечно. Но вообще я имел в виду сгонять в кинотеатр.

Рома снова закашлялся, а затем покосился на Влада с таким шоком и неверием, что даже развеселил Влада.

– Пёс, совсем свихнулся? Туда же билеты стоят, как два чипа с персонажами!

– А ты откуда знаешь? – Влад прищурился, на что Белка тряхнул волосами.

– Билет твой видел, на столе лежал, сам же показывал… пылинки ещё с него сдувал. Фанатик.

– А, надо же, забыл. А насчёт цены забей: нам вуз выделяет деньги на ежемесячное посещение кинотеатров.

– Мажоры, – Рома пробурчал это гораздо тише обычного, – ладно уж, уболтал, сходим вместе.

– Ну, раз уж такое дело, то на коллективный сеанс возьму билеты.

– Это как?

– Это большой зал, где человек двести-триста сидит и пялится в темноте на один огромный экран. Архаичненько, конечно, зато впечатления незабываемые.

– Верится как-то с трудом.

– Ну, уж лучше разок увидеть, чем сто раз услышать.

– Хорошая фразочка, запомню, – Рома чуть улыбнулся и медленно потянулся, зевая, – ладно, давай отсоединяться, тут староста мне в личку стучится, уже надоела уведомлениями, буду разбираться с рефератом.

– Давай тогда, до связи, – Влад похлопал друга по плечу, и тот растворился в воздухе.

Влад в очередной раз обернулся на панели с уже потемневшим небом, а потом посмотрел на дорогу, где ещё пару часов назад была видна его собственная тень. Ему вспомнился какой-то фильм, где действия героев передавались лишь их тенями в кадре. Следом в памяти всплыли «крупные планы» шагающих ног по улицам, когда пытались изобразить толпу. А потом лица, бесконечный поток лиц в безликой толпе. И такая же толпа скота. Кажется, что-то такое было у…

– Ча… Чап...? Чапаев? Нет, не он… Ч… Ч… Челентано? – Влад продолжал бормотать, прохаживаясь вдоль балки, но нужная фамилия так и не всплывала в голове. Чертыхнувшись, он отключился от сети – ему пришло уведомление от вуза с новой лекцией по истории кинематографа.

– «Эпоха Нового Голливуда: Кубрик, Коппола, Скорсезе, Полански, Аллен», – Влад вслух пробормотал название материала и вдруг улыбнулся.

– Вспомнил. Чаплин.

 

Список использованных источников

Виртуальная реальность – https://ru.wikipedia.org/wiki/Виртуальная_реальность#Шлем_виртуальной_реальности

Силой мысли: история нейроинтерфейсов, современные разработки и финансовые перспективы области – https://vc.ru/future/18995-neurointerfaces

Человек-машина – http://www.chaskor.ru/p.php?id=1445

Машина сновидений –  https://ru.wikipedia.org/wiki/Машина_сновидений

Лида-машина – https://ru.wikipedia.org/wiki/Лида-машина